"Сергей Валяев. Трупоукладчик" - читать интересную книгу автора

кошечка. Маргарита, выполняя указание тамады, поставила перед моим носом
фужер с минеральной водой, где плавали пузырики с полезным для организма
кальцием. Кажется, девушка была в курсе того, что мое здоровье было
подорвано.
- Калбатоно Лена, за вас! - предложил тост неутомимый Котэ. - Ладо,
Марго, будьте, как ваша бабушка. Она боевая, молодая, любвеобильная. Не
побоюсь этого слова!
Словом, праздник зашагал по независимому государству в сорок четыре
жилых квадратных метров. Холмы пирогов стали таять на глазах, как айсберги
в океане. Рябиновая настойка дурно подействовала на тамаду, он
зарапортовался и принялся читать стихи. После таких строчек: "Понукая
лошадку марксизма, Мы теперь хворостим коммунизм. Знать, довел нас до мук
пароксизма Догматический наш плюрализм", - Кото лишили почетного звания
тамады и уложили спать в укромном местечке.
Затем я и Рита засобирались уходить. Одновременно. Такое порой
случается между мальчиком и девочкой. И что интересно: нам оказалось по
пути. А путь у нас, известно, один: через тернии к стеариновым звездам.
Получив за хорошее поведение по корзинке пирогов, гости в нашем лице
покинули гостеприимный дом.
На улице по-прежнему шалила весна. От дурманно-пряного воздуха
буквально каждая щепка лезла на щепку. В смысле, в ручьях и заводях. Птичьи
любовные скандалы в дырявых сетках ветвей звучали, будто симфонические
оркестры под управлением сумасшедшего дирижера. Прохожие беспричинно
улыбались друг другу, и казалось, что пациенты домов печали получили
досрочную амнистию. Вместе с букетиками подснежников.
Было хорошо, однако у меня возникли проблемы: от воды и пирогов с
котятами мутило, и я не представлял, о чем говорить с молоденькой
спутницей, рядом с которой я чувствовал себя инвалидом первой мировой после
химической атаки. Тем более я дал зарок после того, как меня малость
присыпало гексогеном в городке Тоцке, что с девушками не завязываю никаких
отношений. Почему? (Как говорится, химия-химия - известно, что синее.)
Шутка. Если серьезно, не хочется обижать ту, кто тебе понравился.
- Неправда ли, хорошая погода? - брызнул я. О, Господи! Типун тебе,
Алекс, на язык.
- Да уж, - сочувственно улыбнулась Маргарита. - Я люблю весну.
Особенно месяц май.
- Май?
- Ага. - И спросила с иронией: - Желаете стих? Белый?
- Желаю.
- "То ль я под деревом душистым стою, осыпана лепестками, то ль в
канцелярии Небесной встряхнул ангел-хранитель дырокол..."
- Ангел-хранитель, - хмыкнул я. - Твои стихи, Марго?
- Не понравились?
- Я этого не говорил.
- Моей подруги, а что? - наступала.
- Хорошо. Ничего не имею против твоей подруги и её стихов. Белых, -
осторожно проговорил, боясь, что меня укусят за локоть. - И прошу: давай на
"ты", пожалуйста.
- А вы, ты... сочинял? - горячилась девушка. Наверное, ей было обидно
за подругу. В собственном лице.