"Сергей Валяев. Тарантул" - читать интересную книгу автора

человека бьют ногой в живот.
Я принялся вылезать из-за стола. Отец закричал, чтобы я не мешался,
сам же буду виноватый.
Отец-отец...
В коридоре толкались соседи: Жорик - мужик дурной, тюкнет по голове
утюжком, милок, и унесут тебя из этой жизни вперед ногами.
Не трогайте меня, промолчал, я - человек, озлобленный собственным
героизмом.
В комнате плавал странный запах каких-то душных дешевых химикалий -
запах безнадежности и убогости. На полу под ногами скрипели стеклянные
осколки. На тахте хрипела знакомая мне фигура, которой я дал деньги на
лечение души. Это и был Жорка. Кому и горький хрен - малина, а кому
бламанже - полынь.
Жена, худая, злая, с распущенными волосами, с прекрасными заплаканными
глазами, испуганно повернулась:
- Из милиции?
- Крик тут был?
- Чего? Уж и кричать не можно? А чего можно? Пить нельзя, ебац-ц-ца
нельзя, да?! А?! Пошел вон!!!
Заплакала девочка. Я её не заметил; она заплакала, и я её заметил. Она
пряталась в углу, маленький, нечистый звереныш с такими же крупными и
прекрасными глазами, как у матери.
Жорка прекратил храпеть, задвигался на тахте. Женщина зашипела:
- Не реви, дура, папочку нашего разбудиш-ш-шь...
У женщины были надломленные резкие движения, как у механической,
неисправной куклы. Худые ноги были в синяках и пропитаны этиловым спиртом.
Она закинула ногу на ногу и повторила:
- Из милиции?
- Из нее, из неё - отмахнулся и шагнул к девочке.
- Заберите его, - ткнула пальцем в сторону мужа, - все время
оскорбляет мое достоинство, губит будущее моего ребенка! Я требую, как
женщина, как мать!..
Она замолчала. Я оглянулся - оседая на стуле и низко опуская голову,
она засыпала, отравленная; из её рта тянулась липкая, безвольная нитка
слюны.
Я протиснулся к девочке, протянул руку, она в ужасе закрыла лицо
пятилетними ладошками...
Когда мы зачистили дом на Первомайской, как нас учили: "каждую
квартиру проверить, в каждый закуток залезть. Боитесь - закати впереди себя
гранату, только за угол надо спрятаться, да глядите, чтобы стенка не из
фанеры была", я прошелся по квартирам - искал деревянный хлам для костерка.
И в одной из квартир, в её развороченном, сочащемся кровью гнезде, увидел
старика... то, что осталось от старика... Я увидел детей... то, что
осталось от них... Детей было трое... или четверо... а, может быть, и
больше... Трудно было сосчитать.
Вы интересуетесь, кто я такой? Не все ли равно. Лучше спросите, что я
думаю.
Девочку женщина Маша умыла и принялась кормить. Девочка ела жадно и
испуганно, она давилась кусками мяса и с ненавистью смотрела на
неторопливые руки, её кормящие.