"Сергей Валяев. Жиголо" - читать интересную книгу автора

квасок с хренком из студеного погребка.
Меж тем праздник на веранде продолжался - подтянулись дополнительные
силы луговчан, видимо, когда-то сражающихся на легендарных Т-34: пить и
слушать Матвеича, выступающего в полном объеме своего самородного таланта:
- Тута на днях дунуло начальство у коровник. А коровник у нас знамо
какой: с ямой куда усе говно бежить. А запашок хочь плачь, ядреный запашок.
Начальство со сообщеньицем: ждем туристов из Германии. Обмен опытом, что
ли?.. Ну, начальство: давай, Матвеич, вывози говно куда хошь. На то три
дня. Что делать? А тама такая яма - без дна. И придумал я плану. Замастить
ямку вроде как полом. И веточками облож`ить - для красы и указанию
маршруту. За три денечка сляпал мосточек, хотя запах тама, говорю, святых
выноси, - щелкнул по щетинистому кадыку, - да завсегда защита добра
водится. Ну вот - приезжають гости дорогие, одеты как те птицы-какаду,
мелють не по-нашему, коровенок щуп-щупають, да блыкають: фотки, значит,
делають. И один уж верткой сказался. И туды и сюды: блыц-блыц. И
отбрыкнулся немчура с маршруту. За веточки переступил - и плюмц! в ямку.
Головой! Ну, думаю, Матвеич, выпил ты усе на воле, пора и у неволю. Не-е-е,
глядь, выныриваеть ганс, ручками хлюпаеть, живой, разве, что не ореть от
духа-то забористого. Что делать? Я багорчиком германца и подловил. И хорошо
подловил, надежа. Опосля обмыл водичкой через шлангу, что ту корову. И
ватничек от усей души. Очень гансец рад был: не забуду, говорит, такого
теплого, как говно, приему...
Посмеиваясь, я отправился спать на сеновал. За темными лесами, реками,
горами, долами крался новый воскресный день, как печенег к славянским
поселениям, и мне хотелось встретить этот день в полном здравии и в хорошем
настроении.
Никаких предчувствий не было, вот в чем дело.
Никаких предчувствий беды. Я уснул сладким сном, будто зашел в теплую,
как молоко, Луговину. И пробуждение было преждевременным и скверным от
тревожного шума мотора и лая собак... А над прорехой сарая висела сырая
луна, брюхатая полуночным полнолунием.
- Дима, - голос показался мне знакомым.
Я подумал, что это голос Мамина, потом понял: ошибся. Это был голос
его младшего брата Саньки, и этот голос мне не понравился - это был неживой
голос.
И, спускаясь по трухлявой лестнице, я почувствовал знакомый привкус
сна. И увидел сверху молоденькое лицо, выбеленное лунным светом.
- В чем дело, Санек?
И не получил ответа. Младший брат моего друга заныл в голос. Я нашел
на веранде ополовиненную бутылку водки с кислотной этикеткой, где
разлапилась черная звезда.
- Пей, - сказал я. - Что с Венькой? - догадался. - Что?
- Его н-н-нет, - клацал зубами о стакан.
- Где нет?
- Н-н-нет, - пил водку как воду.
- Где нет? - не хотел верить.
- У-у-убили, - услышал наконец ответ. - У-у-убили Веньку.
Я рассмеялся в голос - такая вот неожиданная реакция. Не рыдать же
белугой? И потом: не поверил. Хотя уже знал, что это есть правда, и все
равно не поверил. Мне показалось: сон. Нет, это был не сон. Луна была