"Мика Валтари. Золотое кольцо всадника ("Императорский всадник" #2) " - читать интересную книгу автора

врача. Со мной отправляется и повивальная бабка-иудейка... ну, разумеется,
еще и опытные греческий и римский лекари.
- А слышала ли ты об Иисусе из Назарета, царе иудеев? - спросил я.
Поппея шмыгнула носом и по своему обыкновению игриво ответила:
- Я знаю, что среди иудеев есть много разных святых. У евреев строгие
законы, но я в них не разбираюсь. В моем положении задумываться вредно,
довольно того, что я почитаю Моисея!
Я понял, что у нее такое же смутное понятие о вере иудеев, как и у
подавляющего большинства римлян, которые не в состоянии представить себе
бога, если не увидят его изваянным в мраморе. Я вздохнул с облегчением. Если
бы Поппея знала, как люто иудеи ненавидят Павла, она вряд ли поблагодарила
бы Нерона и меня за то, что мы отпустили его на свободу, позволив ему тем
самым и дальше сеять смуту среди иудеев.
Итак, Поппея уехала в Анцию, и я от всего сердца пожелал ей счастливых
родов. Нерон начал меня утомлять. Если он пел, его следовало восхвалять.
Если правил колесницей - восхищаться его непревзойденной ловкостью. Ночи
напролет он кутил с кем попало и где попало. Он снова начал тайком
встречаться с Актой; он осквернил множество семейных очагов Рима. Тигеллин
водил ему своих мальчиков. Когда однажды мы разговаривали с ним об этом,
Нерон сослался на пример греков и привел следующее удивительное оправдание:
- Когда молния ударила в мою чашу, я сделался священным. Это был знак
того, что после смерти я буду обожествлен. А боги двуполы. Я не чувствовал
бы себя по-настоящему богоравным, если бы не любил всех этих хорошеньких
мальчиков. Да и Поппее спокойнее, когда я развлекаюсь с подростками, а не с
честолюбивыми женщинами. По крайней мере, ей можно не ревновать и не
опасаться, что кто-то из них забеременеет.
Сына своего Юкунда я видел редко. Барб покинул мой дом и переселился к
Туллии, став ментором моего ребенка. Это было необходимо, так как Туллия без
меры баловала Юкунда и позволяла делать все, что ему вздумается. Он казался
мне чужим и далеким.
В доме Сабины при зверинце меня только терпели, помня, что я богат и
щедр. Маленький Лауций не нравился мне. Кожа его была удивительно темной, и
волосы курчавились. У меня никогда не появлялось желания посадить его себе
на колени и поиграть с ним, и Сабина частенько корила меня и называла
бездушным чудовищем.
- Разве так должны вести себя отцы?! - кричала она.
На это я отвечал, что у Лауция среди укротителей, похоже, довольно
отцов, которые любят его и возятся с ним... и, к сожалению, я был прав.
Каждый раз, когда мне хотелось повидать сына, откуда-то появлялся Эпафродий
и всячески показывал мне, как хорошо они с мальчиком понимают друг друга.
Сабина побелела от гнева и потребовала, чтобы впредь я хотя бы в присутствии
посторонних воздерживался от подобных непристойных шуток.
У нее было много подруг среди благородных матрон, посещавших зверинец,
чтобы показать своим детям диких животных и самим поглазеть на рискованные
трюки дрессировщиков. Тогда в богатых домах было принято держать газелей и
леопардов, и я часто ссорился и даже судился с нахалами, нарушавшими мое
единоличное право и привозившими в Рим животных, чтобы продать их тут по
безумно низким ценам. Некоторые привозили даже легавых собак из Британии!
Наконец Поппея произвела на свет хорошенькую девочку. Нерон так
радовался, словно она родила ему сына. Он засыпал Поппею подарками и вел