"Мика Валтари. Турмс бессмертный " - читать интересную книгу автора

смуглые мужские и бледные женские лица. Потом, повернувшись ко мне спиной,
крестьяне продолжали работу.
Путь мой к вершине священной горы вел не привычной пологой тропой
каменотесов. Я взбирался по ступеням священной лестницы, обрамленной
живописной деревянной колоннадой.
Ступени были крутые - а я поднимался по ним спиной, не теряя из виду
мой город, и не оглядывался назад. Так восходил я все выше и выше, при
каждом следующем шаге ища наугад, куда поставить ногу. Много раз я
оступался, но не упал. Я отстранил моих спутников и не позволил им
поддерживать меня. Они же тревожились, ибо так никто еще не пробовал взойти
на священную гору.
Солнце было как раз в зените, когда я добрался до священной дороги. Я
миновал ворота, ведущие к могилам, с широкими у основания каменными
обелисками по сторонам. Миновал гробницу моего отца - и поднялся на вершину
горы.
Далеко окрест простирался подо мной на все стороны света мой край с
плодородными его долинами и поросшими лесом холмами. На севере, в дымке,
искрилось в лучах солнца мое озеро цвета темного сапфира. На западе же
вздымалась вверх гора богини - величественный обелиск над обителью мертвых
в недрах горы... Все, все нашел я на своем месте, все разглядел и узнал.
Я осмотрелся вокруг, ища знак. На земле лежало нежное, мягкое
голубиное перышко, которое, должно быть, только что упало. Я нагнулся
поднять его и увидел рядом гладкий, озаренный багровым отсветом камешек.
Это был последний.
Я притопнул ногой и сказал:
- Здесь будет моя могила. Устройте мне гробницу в скале и украсьте ее
так, как украшают гробницы лукумонов*. [Лукумоны - сословная знать у
этрусков, из среды которой выбирались цари (прим. ред.)]
Потом я поднял глаза к небу, и меня ослепило исходящее оттуда яркое
свечение, лишенное зримых очертаний, какое раньше доводилось мне видеть
только в редкие мгновения моей жизни. Я простер перед собой руки ладонями к
земле - и небеса из конца в конец горизонта огласил громоподобный звук,
какой человеку дано услышать лишь однажды. Это был звук словно из тысячи
труб, и он потряс воздух и земную твердь. Он сковал мои члены, а сердце
поверг в трепет. Неслыханный, он все же был узнаваем, поскольку не походил
ни на один из голосов земли.
Спутники мои, слыша этот звук, пали ниц и закрыли руками уши. Я же
коснулся одной ладонью лба, вторую протянул вперед, приветствуя богов, и
сказал:
- Прощай, мой век! Свершен великий год богов, и на пороге новый. С
новыми заботами, новыми обычаями и новыми помыслами.
А спутникам своим я сказал:
- Встаньте и возрадуйтесь, что дано вам было слышать голос богов,
возвестивший начало нового века. Ибо все, кто слышал этот голос прежде,
мертвы. Из живущих же ныне никому не услышать его вторично. И лишь те, кто
еще не родился, услышат его после нас.
Но провожатые мои дрожали, как и я сам, той дрожью, которой нельзя
испытать дважды. Зажав в ладони последний камешек моей жизни, я притопнул
еще раз ногой, указывая место моего упокоения. В тот же миг на меня налетел
мощный порыв ветра.