"Пер Вале, Май Шеваль. Негодяй из Сефле" - читать интересную книгу автора

тщеславия, ему подумалось, что неудача со звонком, пожалуй, к лучшему.
Сестра вошла бы в палату, зажгла бы верхний свет, взглянула бы
вопросительно на него, раздавленного болезнью и страданием.
Некоторое время он лежал неподвижно и чувствовал, как боль то отходит,
то снова накатывает судорожными рывками, будто взбунтовавшийся экспресс,
ведомый безумным машинистом...
Потом у него возникла новая потребность, потребность помочиться.
Утку можно было достать рукой, она лежала в желтой пластмассовой
корзине для мусора за тумбочкой. Но он не желал пользоваться уткой. Если
надо, он может и встать. Кто-то из врачей даже говорил, что ему полезно
двигаться.
Он решил встать, открыть обе двери и добраться до уборной,
расположенной как раз на середине коридора. Это будет небольшим
развлечением, практической задачей, которая хоть ненадолго направит его
мысли по другому руслу.
Он откинул одеяло и простыню, перешел из лежачего положения в сидячее и
просидел несколько секунд на краю кровати, не доставая ногами до пола. За
это время он оправил на себе белую ночную рубашку и услышал, как от его
движений пластмассовая подстилка трется-шуршит о матрас.
Затем он осторожно спустил ноги и почувствовал прикосновение холодного
пола к покрытым испариной ступням. Затем он попытался выпрямиться - не без
успеха, хотя широкие полосы пластыря резали пах и бедра. С него все еще не
сняли давящую повязку из пенопласта, наложенную вчера на область паха после
аортографии.
Шлепанцы стояли под тумбочкой, он сунул в них ноги и неуверенно, ощупью
пошел к дверям. Первая дверь открывалась в комнату, вторая в коридор, он
открыл обе и пошел по слабо освещенному коридору к уборной.
Там он помочился, вымыл руки холодной водой, а на обратном пути
задержался в коридоре, прислушиваясь. По коридору разносился приглушенный
звук транзистора, принадлежавшего сестре. Ему опять стало нехорошо, опять
накатил страх, и тогда он надумал зайти к сестре и попросить, чтобы ему дали
какие-нибудь обезболивающие таблетки. Большого проку от этих таблеток не
будет, но все-таки сестре придется открыть шкафчик с медикаментами, достать
банку, потом налить ему соку, во всяком случае, он хоть кого-то заставит
собой заняться.
До комнаты сестер было метров двадцать, и дорога заняла немало времени.
Шел он медленно, волоча ноги, и влажная от пота ночная рубашка шлепала его
по икрам.
У сестер горел свет, но никого там не было. Только транзистор пел сам
для себя между двумя недопитыми чашками кофе.
Ясное дело, и сестра, и нянечка заняты в какой-нибудь палате.
Все поплыло перед его глазами, и он навалился на дверной косяк. Через
несколько минут стало чуть легче, и он медленно побрел по полутемному
коридору к себе в палату.
Двери были приоткрыты - так он и оставил. Он аккуратно затворил их за
собой, дошел до кровати, скинул шлепанцы, лег на спину, зябко вздрогнув,
натянул до подбородка простыню и одеяло. Он лежал тихо, с широко открытыми
глазами и чувствовал, как мчится, мчится по телу обезумевший экспресс.
Что-то изменилось в комнате. Сместился узор на потолке.
Это он заметил почти сразу.