"Альберт Валентинов. Разорвать цепь... ("Техника - молодежи", 1977, N 3)" - читать интересную книгу автора

будущее, не изучив досконально своего прошлого. Не вскрыв подспудную
логику событий, не проанализировав всех ошибок. Да, наверное, в этом
главное. Человечество должно понять свои прошлые ошибки, прежде чем
являться к потомкам. И до малейших деталей знать свою историю. Для этого и
уходит в прошлое цепочка машин-ретрансляторов, как столбы на шоссе. Сейчас
эта цепочка насчитывает две тысячи "столбов", где каждый отстоит от
соседей на пятьдесят тысяч лет. Самый последний - "стомиллионник" - в
мезозое. И в каждом ретрансляторе - человек. Дежурный. Машины могут уйти в
прошлое и вернуться только вместе. Сразу. Одновременно. Если с одной
что-либо случится - останутся все. Это как цель, которая рассыпается с
потерей любого звена. Командуют те, кто "внизу". Остальные ждут. Ждут и не
отлучаются. От каждого зависит существование остальных. Когда-нибудь это
станет излишним. Это когда ретрансляторы усовершенствуют настолько, что
суммарная вероятность аварии в сложнейших цепях управления всех двух тысяч
машин станет меньше одной миллионной. Пока что она больше. А одна
миллионная - это риск при дежурных. Человек с его чувством ответственности
оказывается надежнее машины. Поэтому ты вынужден ждать, пока кто-то там,
за "стомиллионником", выясняет, отчего вымерли динозавры. Ждать все
двадцать четыре часа в сутки, позволяя себе только утреннюю десятиминутную
пробежку за водой. Это тоже риск - вылазка за водой. Но риск необходимый.
Если ты не будешь ждать этих десяти минут, ждать целые сутки, твоя
"надежность" резко упадет. И ты ждешь, стиснув зубы, хотя неизвестно,
сколько еще продлится это ожидание. Каждая вылазка рассчитана на две
недели, если... если не произойдет непредвиденное. Тогда оглушительно
завоет сирена... Эти тиранозавры, судя по фильму, были отчаянными
задирами. Да и не только они. В мезозое полно всякой гадости - и летающей,
и прыгающей, и плавающей.
Андрей лежал на узкой жесткой койке, закинув левую руку под голову.
Правая свесилась через край, прижавшись ладонью к прохладному полу.
Наступал вечер. Он это понял без часов, хотя вокруг было еще совсем
светло. Дневная жара спала. Кондиционер под потолком перестал жужжать и
заработал бесшумно, вполсилы. Еще несколько часов, и пятые сутки дежурства
уйдут в прошлое. Смешно: и прошлое.
Дома сейчас, наверное, тоже вечер. Мать с отцом вернулись с работы,
переоделись, забежали в сампит и... Нет, никуда они не пошли. Ни на
театральную арену, ни в вечерний парк, ни на, спортивные зрелища. Сидят в
сампите над нетронутыми блюдами и переживают. И мама опять твердит, что у
нее предчувствие... Чудаки! Путешествия во времени уже давно обходятся без
жертв. Было, конечно, когда-то... Но тогда только нащупывалась конструкция
машины, разрабатывались правила поведения. А сейчас машины безотказны. И
люди... Они еще безотказнее. На второй "пятидесятке", у неандертальцев,
дежурит Ленка, отличный парень. Это ей он сказал перед отправлением, что
она отличный парень, и Ленка не протестовала. Только усмехнулась
загадочно, как она одна умеет... И каждый раз, когда он бежит за водой, у
него сжимается сердце от страха, потому что в это время Ленка тоже бежит,
с флягой. И его нет рядом, чтобы защитить...
Он вздрогнул и вскочил на ноги. На него глядела Лена. Нет, конечно, она
глядела не на него. Она только скользнула измученным безнадежным взглядом
по громадному серому кубу машины, и именно этот взгляд Андрей успел
поймать. И конечно, это была не Лена. Это была кроманьонка. Так сказать,