"Аркадий Ваксберг. Из ада в рай обратно" - читать интересную книгу автора

История еврейского народа в России многократно и очень подробно
исследована и рассказана, в дополнительном напоминании она не нуждается. Но
если не вспомнить хотя бы в общих чертах самые болевые точки юридической и
фактической дискриминации, которой он подвергался на протяжении хотя бы двух
веков, весь последующий рассказ лишится корней.
С судьбой российского еврейства в период до 1917 года сопрягаются
прежде всего два явления, неразрывно связанные друг с другом: черта
оседлости и погромы.
Черта оседлости, то есть территориальные границы, отведенные для
жительства еврейским беженцам с Запада, которых Россия приняла, но не
уравняла в правах с аборигенами, юридически существовала с конца XVIII века.
Указом императрицы Екатерины Второй от 23 декабря 1791 года российские
подданные еврейской национальности получили право на проживание лишь в
пятнадцати западных губерниях империи: Бессарабской, Витебской, Волынской,
Гродненской, Екатеринославской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской,
Подольской, Полтавской, Таврической, Херсонской, Черниговской.
По правде говоря, с учетом относительно не слишком-то многочисленного в
ту пору еврейского населения, это была огромная территория, на которой
свободно, не мешая друг другу, могли бы поселиться еще многие миллионы не
только евреев, но и русских, и украинцев, и белоруссов, испокон веков здесь
проживавших. Истоком будущего напряжения и кровавых распрей была отнюдь не
территориальная теснота, а самый факт обидной, унизительной дискриминации,
разделившей подданных Российской империи на "своих" и "чужих". Вырваться из
черты оседлости, обрести свободу передвижения, а вместе с тем и осознать
себя равными со всеми, сбросить с себя клеймо человека второго сорта, - все
это стало поистине "навязчивой идеей" для русских евреев следующих
поколений, мечтавших о счастливом будущем своих детей.
Прошли многие десятилетия, прежде чем в этом вопросе наступил какой-то
положительный сдвиг. Император Александр Второй, прозванный в народе за
серию своих прогрессивных реформ Царем-Освободителем, разрешил проживать вне
черты оседлости купцам первой гильдии (то есть особенно преуспевшим в своем
бизнесе и заслужившим благосклонность - не даром, конечно, - местного
начальства); евреям-мастерам, отличившимся в редких и крайне нужных России
ремеслах; всем обладателям докторской степени и некоторым другим категориям
российских подданных "нежеланного" происхождения. Чуть позже такую свободу
выбора места жительства получат и все обладатели университетских дипломов.
Было совершенно очевидно, что теперь в гимназии, а затем и в
университеты сразу же хлынут потоки еврейских детей, которым родители,
превозмогая бремя материальных тягот, постараются открыть возможности для
самореализации. Поэтому тотчас был введен "поправочный коэффициент" к щедрой
царской милости, получивший название процентной нормы: число учащихся-евреев
в гимназиях и университетах не могло превышать (в разных губерниях и городах
по-разному) 3 - 5 - 10 процентов от общего числа гимназистов или студентов.
Таким образом, кроме конфронтации "белых" и "черных" (русских и евреев) - то
есть полноправных и почти бесправных - царизм породил еще и конкуренцию
евреев друг с другом в борьбе за призовые места. Строго говоря, речь шла
вовсе не об ЭТНИЧЕСКОЙ конфронтации и дискриминации в буквальном смысле
этого слова, а о конфронтации и дискриминации конфессиональной. Ограничениям
подвергались не этнические евреи как таковые, а исповедовавшие иудейскую
религию. Ни в каких полицейских и иных официальных документах никакой