"Аркадий Ваксберг. Прокурор республики (Документальная повесть)" - читать интересную книгу автора

возразить. - Разве декабрист Рылеев в качестве поэта, а не бунтовщика
предусмотрен программой? Разве этот, как его... Добролюбов, ...достоин
хотя бы упоминания в стенах учебных заведении на территории Российской
империи?
"Донес кто-нибудь из ребят? - подумал Крыленко. - Или этот фискал
географ подслушивал у двери."
- Я читал стихи Кондратия Федоровича Рылеева вне урока, господин
инспектор.
- Ловко, - усмехнулся инспектор. - Ловко придумано. Значит, вне
урока... А вправе ли вы, между прочим, продолжать урок сверх положенной
нормы, отнимая у детей время отдыха, столь необходимое для их здоровья?
- Справедливое замечание, господия инспектор, - сказал Крыленко. -
Время отдыха отнимать у детей нельзя.
- Вот именно. А засорять их головы разной чепухой, это, по-вашему,
можно? Кто вам, собственно, позволил самовольно выкидывать из программы
таких первоклассных поэтов, как Батюшков, Гнедич и Озеров, и заменять их
разными Кондратиями Федоровичами, у которых поэтического дара нет и на
грош? Или вы полагаете, что ваша, скажем мягко, тенденциозность останется
незамеченной?
Крыленко закусил губу, усмиряя свой гнев.
- Насчет поэтического дара, - тихо сказал он, - мнения могут и
разойтись.
Инспектор хлопнул ладонью по столу.
- Нет, не могут! Вас интересует не поэзия, господин Крыленко, а
политика. Да будь он хоть гением, этот Рылеев, вы бы о нем и не вспомнили,
не напиши он противоправительственных стихов. Разве не так? Так,
милостивый государь, именно так, не возражайте. Разве вы продекламировали
своим ученикам вполне приемлемое некрасовское "Не ветер бушует над бором"?
Конечно же, нет. Зато вы мусолили этих "ликующих, праздно болтающих"
два урока кряду и наговорили полную кучу социалистической крамолы. Пойдем
дальше... - Он открыл лежавшую на столе массивную кожаную папку, вынул
оттуда единственный, мелко исписанный листок. - Что вы сделали с Пушкиным?
Великий поэт пробуждал своей лирой чувства добрые, а вы его подаете как
автора воинственных сочинений, которые совершенно не характерны для этого
певца красоты. И притом еще срываете аплодисменты, словно вы не учитель, а
заезжий тенор. Зачем вам понадобилось искажать облик поэта? Я скажу вам
зачем. Затем, что стихи для вас лишь повод, чтобы пропагандировать
социалистические идеи. Но неужто вы думаете, милостивый государь, что вам
будет позволено духовно калечить нашу молодежь? Или вы полагаете, что
властям неизвестно, для чего вы избрали поприще педагога?
- Для чего же? - невозмутимо спросил Крыленко.
Инспектор поморщился.
- Вам угодно продолжать спектакль? Ну что ж, я вам отвечу: для того,
чтобы увлечь на опасный путь мятежей и бунтов незрелые души. - Он снова
заглянул в листок. - На путь нелегальной борьбы с государственной властью.
Вы сами, уважаемый, вступили на этот путь лет эдак семь назад. Как
говорится, из молодых, да ранний...
- Вы, однако, имеете обширную информацию, - заметил Крыленко.
Инспектор не обиделся.
- Все части единого государственного механизма связаны между собой,