"Валерий Вахромеев. Дороги " - читать интересную книгу автора

неожиданные. Нас с детства убеждали в том, что мы готовы дать мощный и
сокрушительный отпор любому агрессору. А в это время враг вторгся на землю
нашей Родины на протяжении всей западной границы и молниеносно продвигался
вглубь страны. Справедливый гнев, ненависть к фашистам горели в груди
каждого из молодых бойцов. Мы стремились скорее вступить в схватку,
отомстить ненавистному врагу за сожженные села и города.
На утро следующего дня нас наскоро экипировали и колонной направили в
сторону быстро приближающегося фронта. Винтовок всем не хватило. Только
каждые десятый получил по винтовке Мосина образца 1898 года и одну обойму
патронов. Зато каждому были выданы громоздкие ранцы, противогазы, по две
гранаты-лимонки и по две пустые бутылки для горючей смеси. Винтовки получили
не лучшие из красноармейцев, а как раз наоборот - провинившиеся. Конечно,
достался такой "подарок" и моему другу Володе Синицыну за его плохую
физическую подготовку. Вручили ему эту боевую подругу в надежде, что с ней
он быстрее станет настоящим бойцом. Три или четыре дня мы в пешем строю
продвигались в сторону линии фронта. Как я уже говорил раньше, июнь того
года выдался жарким. В походе мы очень страдали от изнуряющего зноя еще и
из-за того, что кормили нас преимущественно ржавой селедкой. Вода,
запасенная в солдатские фляги, быстро кончалась, а ту воду, что предлагали
украинские женщины в селах и хуторах, нам строго-настрого запрещали брать.
Нам так же не разрешали принимать и продукты у населения. Всеобщая
шпиономания и подозрительность были тогда в моде. Проходили мы, запыленные и
усталые мимо заплаканных женщин, которые протягивали нам узелки с едой. Но
стоило, кому ни будь из нас протянуть руку, как политрук или старшина с
окриком подскакивали и выбивали скромное подаяние сельчан. И так на
протяжении всего нашего пути.
В последний день нашего пути вдали уже явственно слышались звуки
дальних боев. По безоблачному небу плыли дымы пожарищ. В той стороне на
небосклоне после наступления темноты сверкали багровые зарницы и всполохи.
Фронт приближался.
Поступил приказ: окопаться и ждать дальнейших распоряжений. Мы с
Володей Синицыным и двумя другими москвичами принялись за работу. Володя
пыхтел и обливался потом, копая пропеченную жарким солнцем землю. Но его
острые шуточки нет-нет, да звучали и веселили нас. Он не унывал сам и
старался поддержать товарищей.
К вечеру в наш окопчик заглянул молодой лейтенант и, сев на край его,
закурил. Я тоже закурил. Слово за слово, завязался разговор. Я сказал, что
призывался из Москвы, но родился в Ярославской области. Он обрадовался, так
как тоже оказался ярославцем. Долго мы беседовали с ним. На небе уже
высыпали крупные звезды, мои товарищи уже спали, А мы все говорили и
говорили. Разговор шел о мирной жизни, о встречах с девушками, о семьях.
Доверившись ему, я рассказал, что мои родители из мещанского сословия. Он, в
свою очередь, признался, что семья его была раскулачена, и ему пришлось
скрыть свое происхождение для поступления в военное училище. Такая
доверчивость в разговоре могла стоить ему очень дорого. Я успокоил
лейтенанта, что о нашем разговоре ни кто не узнает, и мы расстались.
А на утро был первый наш бой. Из утреннего тумана появились сначала
танки. Под их прикрытием шли автоматчики. Издали все они казались не
настоящими, игрушечными - маленькие плоские коробочки танков и солдатики в
серых мундирах. Но вот полыхнуло пламя, прозвучал сначала один выстрел.