"Валерий Вахромеев. Дороги " - читать интересную книгу автора

гимнастерках, в пилотках и без них, с шинелями под мышкой, с вещмешками и
без них, идем мы, запыленные и усталые. Немцы тоже утомлены жарой, но все же
периодически подталкивают отстающих прикладами и злобными окриками. Идем в
неизвестность. Замыкают колонну раненые, которым достается больше других от
конвоя. Здоровые по мере возможности помогают идти своим товарищам по
несчастью, так как немцы могут пристрелить отставших красноармейцев.

Около низенькой православной церкви улица резко сворачивает вправо.
Приближаясь к церковному кладбищу, я и другие красноармейцы слышим в голове
колонны шум и озлобленные крики немцев. Подходим ближе и видим деревянные
кресты на могилах немецких солдат. Захоронение совсем еще свежее. На каждом
кресте повешена солдатская каска, но с одного из них она сброшена на землю.
Да не просто сброшена, а еще и перевернута и осквернена испражнениями!
Должно быть, до прихода нашей колонны никто еще не обратил на это внимания.
Немцы от такого надругательства над могилами соотечественников пришли в
ярость. Они стали бить всех пленных прикладами, вымещая свою злобу на
безоружных людях. Они били и здоровых и раненых, еле стоявших на ногах,
измученных тяжелым переходом. Многие из них падали, но и упавших били
коваными сапогами. Постепенно ярость утихла, колонну вновь собрали и погнали
дальше.
Кривая улица, поднимаясь в гору, постепенно вывела нас на окраину
города. Колонна замедлила шаг, подтянулась и остановилась. На пустыре, на
окраине Тернополя, стоял большой четырехэтажный дом из красного кирпича.
Впоследствии мы узнали, что до прихода немцев он служил казармой для
красноармейцев. На пустыре были устроены спортивные площадки и плац. Еще
висели бодрые плакаты: "Чужой земли нам не надо, но и своей ни пяди не
отдадим!", "Крепи оборону, Рабоче-крестьянская Красная Армия!"
Как больно было видеть нам, пленным красноармейцам, эти бравурные
лозунги на фоне серых немецких мундиров! А перед войной, сколько песен,
статей, кинофильмов и другой агитации выходило! "Броня крепка, и танки наши
быстры..." Где они, эти быстрые танки с крепкой броней? Где "самые лучшие и
самые быстрые советские самолеты"? Видели мы их, но сожженными на обочинах
дорог и на аэродромах. Даже трехлинейки образца 1896 года получил не каждый
новобранец. Был приказ добывать оружие в бою, то есть взять у павших
товарищей. Как такая армия могла воевать? Обидно нам было за нашу огромную и
многострадальную Родину, жалко было молодых замечательных ребят, так рано
сложивших свои головы! Эх вы, "Великие политики", "Отцы народов"! Вот такие
печальные и горькие мысли проносились в голове.
Эта казарма, вернее ее двор, стал первым для нас концлагерем. Казарма
была обнесена дощатым забором по всему периметру. Но с одной стороны забор
был не достроен, видно, строительству помешала война. Там лежали бревна,
доски и высилась куча песка.
Нас разместили во дворе казармы, а раненых загнали в спортивный зал,
запретив нам входить в помещение. Нас покормили перловой баландой с кониной.
Супом это пойло можно было назвать лишь, обладая большим воображением.
Варили его на кухне во дворе. Да и такой-то баланды давали очень мало, лишь
бы мы не умерли с голоду.
В один из дней немцы привезли в лагерь лошадиную тушу. Положили ее в
каком-то сарае во дворе. Охрану не поставили. Изголодавшиеся пленные ночью
залезали в этот сарай и отрезали куски мяса от туши. Затем их тайком варили