"Николай Вагнер. Ночные смены (Роман) " - читать интересную книгу автора

фронтах. Враг все ближе подбирается к Москве. Сердце сжимается, когда
смотришь на карту: кажется, и полоски земли не осталось, где бы могли
держать оборону защитники Москвы. Какие уж теперь письма с фронта?
Так думал Алексей до вчерашнего дня, когда нежданно-негаданно принесли
извещение о посылке из Мурманска. Не сразу догадался Алексей, что этот
аккуратный фанерный ящичек прислал друг Коля. Еще больше удивился,
распечатав посылку. В ней были плотно уложены осьмушки махорки. Алексей
пересчитал их - ровно пятьдесят штук! Нет, Коля не мог забыть о том, что
Алексей не курит. Сам он тоже никогда не курил. И вообще, с таким баловством
в их дворе кончили рано. Попробовали классе в шестом-седьмом, подымили, не
глотая дым, и бросили. Скорее всего, эти драгоценные осьмушки Коля послал
для того, чтобы Алексей или его мама могли обменять их на хлеб, картошку, а
то и на масло. Но догадался об этом Алексей не сразу. Первое, что он сделал,
отправляясь на завод, - засунул за пазуху пару осьмушек в надежде порадовать
ребят: "Пусть покурят вволю, не выменивая последние куски хлеба на пакетики
самосада". И день этот, действительно, стал праздником для многих его
товарищей по цеху. Вениамин Чердынцев, Петр Гоголев, Паша Уфимцев мастачили
тугие самокрутки и хвалили запашистый, забористый, настоящий фабричный
табак. "А не покурить ли и мне? - спросил себя Алексей. - Чтобы не лезли в
голову горькие думы".
Откатив в сторону последнюю деталь, Алексей поставил в железный шкафчик
бутыль с кислотой, туда же положил ложечку с длинным алюминиевым черенком и
пошел в курилку.
Все здесь было обычно. Прислонясь к желтым кафельным стенам, стояли
рабочие и наскоро дымили самокрутками. Те, кто стоял у стен, не
задерживались в курилке. Обменивались двумя-тремя фразами и спешили к
станкам. Другое дело - сидевшие на корточках, а то и прямо на полу, вытянув
ноги. Эти либо не были обеспечены деталями, либо тянули время в ожидании
конца смены. Алексей прошел в дальний конец курилки, ближе к вентиляционному
окну. Он посмотрел по сторонам и не увидел ни одного знакомого лица.
Очевидно, все были с других участков, а то и из соседних цехов. Где тут
разберешь - откуда кто, ведь завод - это целый город. В каждом цехе
встречались свои "сачки", так повелось называть лодырей, которым совсем не
хотелось повстречаться со своим мастером или бригадиром в курилке. И Алексею
подумалось, что он сам тоже не отличается от этих "сачков". Ну чем он лучше,
если стоит тут, как на вокзале в ожидании поезда, крутит не спеша "козью
ножку". А она к тому же никак не получается. Благо, никто его не смущал и не
перед кем было стыдиться своего неумения. Так же неловко, раз за разом,
высекал он искру, но не дождался, когда упадет она на туго скрученную
кудельку и зашает на ее конце. Подошел Иван Гаврилович Соснин, первый
учитель. На его лице играла добрая улыбка. Узкие серые глаза не казались
теперь водянистыми и равнодушными. Они смотрели остро, задорно и в то же
время тепло.
С Иваном Гавриловичем Алексею приходилось встречаться часто. На прошлой
неделе он даже отработал полсмены на участке носков, фрезеровал окружную
плоскость передней части мотора, пока не было деталей на его станке. Иван
Гаврилович остался доволен: выручил его Алексей, заменил приболевшего
фрезеровщика. А станочек-то - не чета расточному, весь какой-то легонький,
воздушный, рычажки переключаются без малейших усилий, словно и не работаешь.
Правда, и хлопот Алексей доставил бригадиру, не обошлось без этого. Как