"Н.Н.Вагнер. Преодоление" - читать интересную книгу автора

набить шишек на лбу, прежде чем все станет ясно и все просто, а если и не
станет, то потом, с годами, способнее будет преодолевать все неожиданности и
невзгоды. И, конечно, тем способнее, чем яснее цель и крепче вера в свое
призвание.
Никто другой, кроме тех, кто видел смену многих лет и зим и научился
хоть бы сколько-нибудь понимать жизнь, не может наставить на верный путь
таких, как Лена и Катя Кудрявцева.
Груздев вспомнил о скором приезде жены. Вот и она всю себя отдала юному
поколению - детворе. Но детство детством, а школа трудовой, самостоятельной
жизни - совсем другое дело.

Воскресное утро началось, как обычно, с назойливых звуков радиолы. Лена
уже давно слышала надоевшие мелодии, а проснуться не могла. Наконец она
открыла глаза, недобрым словом помянув молодую врачиху Нину, которая жила в
соседней комнате. "Далась ей эта музыка. Хоть бы в воскресенье отоспаться".
Потом вспомнился вчерашний вечер, встреча с Груздевым и все, что произошло
после того, когда он ушел.
Катюха все-таки выкупалась в полынье, докружилась на льдине до того,
что поскользнулась и угодила в воду. Лена едва вытянула ее на берег, а когда
пришли в общежитие, у Кати не попадал зуб на зуб. Телогрейка задубела на
холоде. Катя сбросила ее, отстегнула юбку, которая слетела вниз и колоколом
встала на полу. Хорошо, что в душевой оказалась горячая вода. Докрасна
распарилась Катя. Она шумно ворвалась в комнату и принялась тормошить
задремавшую Лену.
- Не спишь ведь! Лен! Вижу, что не спишь. Вставай, лечиться будем...
Ну, погоди, - пригрозила она, раздирая гребнем волосы, - сейчас я тебя
оживлю!
Она навалилась на Лену разгоряченным телом, стала лохматить ее волосы.
Лена увидела озорные Катины глаза, смеющийся рот, ее розовую шею, тяжелые,
налитые груди.
- Растормошу, растормошу лежебоку. Ишь - не вовремя улеглась. Лечиться
надо. Вот и чекушечка, что давеча купила, пригодится.
Пришлось встать. А Катя ходила по комнате шумливая, возбужденная: сняла
с гвоздя теплый халат, надела его поверх ситцевого, подпоясалась косынкой и
уселась за стол.
- Что есть станем? - спросила она, ставя на стол чекушку,
никелированный кофейник, и сама же ответила: - Есть селедка и вчерашний сыр.
Вот они, за окном.
Она переложила на стол свертки, ловко сдернула ножом пробку, налила
водку в стаканы.
- Ну, давай! - Катя подняла стакан, держа его кончиками пальцев за
самое донышко, медленно поднесла к губам и так же медленно, маленькими
глотками, выпила до последней капли, потом опустила голову, тряхнула
упавшими на лоб мокрыми кудряшками и выдохнула: - Ух!.. Жжет!
Катя отрезала кусок селедки, разодрала его надвое и стала аппетитно
есть. Она долго и старательно жевала, склонив голову и глядя неподвижными
глазами в одну точку. Не переводя взгляда, она протянула руку: оторвала
клочок газеты, промокнула губы и странно усмехнулась.
- Лен, а Лен! До чего же чудная жизнь... Сижу вот с тобой. А могла и не
сидеть, не говорить. Ой, и жутко там... бр-р-р... А ты выпей хоть глоток за