"Либертарианство за один урок" - читать интересную книгу автора (Бергланд Дэвид)

Глава 14. Загрязнение окружающей среды и экологические ценности

Сегодня все озабочены проблемами «загрязнения» и состоянием «окружающей среды». Большинство имеет лишь смутное представление о том, о чём они говорят, но уровень озабоченности довольно высок. Это значит, что необходимо определить эти понятия для дальнейшего обсуждения.

«Загрязнением» считается действие, при котором лицо или группа, удаляя что-либо ей ненужное из пределов своей собственности (обычно что-то вредное для здоровья, неприятное или то и другое вместе), выбрасывает это в пределы чужого владения без согласия владельца.

«Окружающая среда» — общеупотребительный термин, с нечетким смыслом, так как он означает «всё что вокруг». Будет более понятным, если под окружающей средой понимать сочетание всех владений в мире, кому бы они ни принадлежали: индивидам, предприятиям или государству. Очевидно, что разница в отношении к собственности весьма значительно зависит от того, является ли собственность частной или ей владеет правительство.

Проблемы окружающей среды охватывают широкий круг вопросов, таких как загрязнение воздуха или воды, сохранение дикой природы, защита видов, которым угрожает опасность, лесные и пастбищные угодья, права водопользования и добычи полезных ископаемых. Всё это имеет огромную ценность для многих людей. Спорны, однако, вопросы приоритетов и способов принятии решений.

Выбор, перед которым мы стоим, состоит из двух правовых схем. Первая заключается в модели бюрократического управления, лучше всего представленной, например, в федеральном Агентстве по охране окружающей среды (АООС), Лесной службе США и Бюро по землеустройству. Большинство американцев считают, что без этих агентств наши воды и воздух были бы безнадёжно погублены, а частники снесли бы бульдозерами национальные парки и на их месте возвели бы супермаркеты и кондоминиумы.

Альтернативной правовой схемой является традиционная англо-американская система частной собственности, при которой частные граждане могут приобретать, учреждать, защищать и обменивать права на собственность во всех формах. В такой системе задача государства — защищать права граждан на собственность, а не регулировать её использование. Ни один из этих вариантов не совершенен. Утопия, как мы помним, невозможна. Но система, основанная на частной собственности, если ей дают возможность работать, гораздо лучше справляется с охраной окружающей среды.

Многие американцы не понимают текущего положения и принципов работы нашей системы. Во-первых, считают, как правило, что загрязнителей могут остановить только официальные представители АООС или подобных ему государственных служб. Во-вторых, многие думают, что у владельцев частной собственности есть какая-то извращенная склонность к разрушению ее ценности ради краткосрочных доходов. В-третьих, многие думают, что только проникнутые духом общественных интересов чиновники умеют управлять лесами, пастбищами или дикой природой так, что это не уничтожает их долговременной ценности. В-четвертых, многие думают, что стоимость правительственной природоохранной системы невелика. Как мы сейчас увидим, каждое из этих суждений неверно.

Для понимания вопроса загрязнений рассмотрим следующий простой пример. Если некий человек выносит свой мусор к границе своего участка и перебрасывает его через забор к соседу, то это, несомненно, означает «нарушение права собственности». В этом случае мы справедливо можем ожидать помощи пострадавшему со стороны закона.

У нашего закона на протяжении веков появилась два весьма эффективных средства. Пострадавшая сторона может подать в суд за причинение ущерба, чтобы предотвратить такие действия в дальнейшем. Она также может получить денежное возмещение за уже нанесённый её собственности ущерб. Загрязнение может и должно рассматриваться как обычное, с точки зрения закона, правонарушение; а именно: лицо или компания выбрасывает свой мусор в пределы чужой собственности без какого-либо согласия.

Проблемы загрязнения, о которых мы обыкновенно слышим, являются просто более сложными ситуациями. В загрязнении воздуха участвуют лица или компании, выбрасывающие летучие отходы в атмосферу, попадая в которую, они вторгаются в пределы чужой собственности, включая самую фундаментальную нашу собственность — тело. В загрязнении вод участвуют лица или компании, направляющие отбросы в воду, которая им не принадлежит. Проблемы токсичных отходов часто касаются токсичных веществ, которые, будучи захоронены, могут мигрировать через границы собственности.

Основной фактор в вопросе загрязнения вод состоит в том, что водными путями владеет государство. Частного владения реками, озёрами и ручьями для любых практических целей в Америке больше не существует. Государство позволило нарушителям загрязнить воду, в то время как частные владельцы прав на речную воду имели бы куда более сильное желание предпринять эффективные законные меры против загрязнителей.

Нет никаких причин, по которым правительство должно владеть озерами или реками. Водные пути должны быть проданы в частную собственность. К примеру, в Великобритании права на рыбную ловлю находятся в частном владении и Ассоциация рыболовов преследует загрязнителей, повреждающих рыбу, в судебном порядке. Ассоциация возбудила более 1500 судебных дел и собрала впечатляющие средства за загрязнения. Мероприятия, проводимые Ассоциацией, согласно докладу Института Катона, «имеют значительное влияние на промышленников, местные власти и политиков». Аналогичная политика в США открыла бы отличные перспективы для сохранения водных ресурсов.

Захоронение токсичных отходов — ещё одна проблема, которую следует рассматривать как нарушение прав собственности. Если ядовитые химикаты засыпаются землей и с подземными водами попадают в пределы чужой собственности, то пострадавшие должны иметь законную возможность для возмещения ущерба со стороны тех, кто произвёл захоронение, которое вызвало вторжение в чужое владение. К сожалению, наличие законного права на возмещение ущерба не всегда означает, что пострадавший получит полную компенсацию. Порою загрязнители оправдываются перед судом, объявляя о своем банкротстве или просто исчезая (это имеет место во многих ситуациях, относящихся не только к токсическим отходам.).

Если частной собственности наносится ущерб ядовитыми отбросами, то это вовсе не означает что государство должно заставлять платить за расчистку других людей (путем взимания налогов), даже когда загрязнитель оправдался перед судом. Так называемый правительственный «Суперфонд», целенаправленно организованный для финансирования очистки от загрязнений токсическими отходами, в действительности ссужает средства компаниям, которые и произвели такие загрязнения, людям, чья собственность пострадала от них, и особенно компаниям для оплаты работ и бюрократам, которые ими владеют. Такие программы поощряют безответственность в отношении окружающей среды, давая понять любому, что государство оплатит все его проблемы связанные с ядовитыми отходами. И в очередной раз налогоплательщик оказывается завален счетами.

Бюрократы преувеличивают и раздувают проблемы загрязнения окружающей среды. Бюрократия — явление политическое. Когда решения принимаются политическими методами, то верх одерживают те идеи, которые принадлежат людям, имеющим большее политическое влияние. Зачастую это те же самые люди, которых бюрократия должна контролировать. Кроме того, у кого может быть больше денег для лоббирования политиков, у большого бизнеса или у экологов?

Если бы суды признали право частных граждан принимать меры против загрязнителей воздуха как нарушителей их права на собственное тело и имущество, то воздух стал бы намного чище, чем теперь.

С рассветом эры гласности в бывшем Советском Союзе и в Восточной Европе, весь мир узнал, что при социализме окружающая среда страдает гораздо сильнее, чем на Западе, где правовые системы более уважительно относятся к частной собственности. Озёра, реки и воздух в некоторых районах Советского Союза и восточной Европы, так испорчены, что люди хронически болеют, а продолжительность жизни падает. Это может послужить уроком тем, кто радеет за более централизованный государственный контроль над защитой окружающей среды. Центральное планирование губит экономику. По тем же причинам оно губит и окружающую среду.

Другим весомым фактором является принцип «государственной неприкосновенности». Этот правовой принцип предупреждает действия граждан против государства, кроме тех случаев, когда правительство согласно судиться.

Это особенно беспокоит, поскольку федеральное правительство — это в соответствии с докладом газеты Boston Globe «худший загрязнитель в мире». Газета обнаружила, что лаборатории Агентства по охране окружающей среды загрязняли грунтовые воды ртутью, службы Йеллоустонского парка сбрасывали в национальном парке «десятки тысяч галлонов нечистот», Департамент энергетики загрязнил 475 миллиардов галлонов грунтовых вод и заразил радиацией 113 мест. Всего правительством загрязнены как минимум 13 115 мест по всей стране, сообщает Boston Globe.

Стоимость очистки природы, загрязненной правительством превышает $300 млрд., что в пять раз больше всего экологического ущерба, нанесенного окружающей среде всей нефтяной и химической промышленностью. Но из-за государственной неприкосновенности граждане не могут получить возмещения ущерба. Ни один чиновник не понес уголовной ответственности за санкционированные им загрязнения. Тем не менее, тот факт, что правительство — это самый главный экологический преступник, не останавливает призывы экологических активистов к политикам «защитить окружающую среду».

Уважение к частной собственности в правовой системе и отмена доктрины государственной неприкосновенности дали бы гражданам, на местах отличный инструмент для ускорения работ по очистке окружающей среды. Приватизация государственных электростанций и заводов по переработке отходов не только улучшили бы их производительность и эффективность, но и автоматически убрали бы преграду в виде государственной неприкосновенности.

Кое-кто ошибочно думает, что замена чиновничьего управления системой, основанной на частной собственности, породит массу судебных процессов по вопросам окружающей среды. Они ошибаются, так как не учитывают, что нынешняя бюрократическая система уже и так требует услуг армии адвокатов, как в государственных агентствах, так и в правлениях всех регулируемых компаний.

В настоящее время тяжбы по поводу окружающей среды — мощнейший тормоз производительности. Сегодня строительство любого объекта можно отложить или совсем прекратить решением суда во имя охраны природы. Примеров масса. В северной Калифорнии профсоюзные активисты возбудили судебные дела против компании «УоллМарт», чтобы остановить строительство новых супермаркетов в 30 городах страны (окружающая среда тут вовсе не причем — это было сделано в ответ на политику компании по найму работников, не состоящих в профсоюзе). В штате Вашингтон природоохранные иски оттянули строительство нового подъезда к аэропорту более чем на десятилетие и увеличили цену строительства на миллиард долларов. В городе Калабасас, Калифорния, природоохранные иски оттянули план строительства 3500 новых домов минимум на 11 лет. Как замечает газета Contra Costa Times, в Калифорнии природоохранные законы «открыты для использования и злоупотребления теми, кто желает использовать легальную систему для отмены или замедления строительства жилья». Потребители вынуждены больше платить за дома (и другие товары), потому что предприятие должно покрыть стоимость текущей или потенциальной тяжбы по окружающей среде, и включает ее в цену своего товара.

Напротив, когда права собственности чётко определены, то судебных тяжб становится меньше, так как потенциальным участникам судебных процессов легче заранее определить, что позволительно, а что нет.

Правительство Соединённых Штатов владеет примерно одной третью земель в стране, преимущественно на юге и юго-западе. Некоторые из этих земель — индейские резервации, другие — национальные парки, такие как Йеллоустоунский, третьи — лесные и пастбищные угодья, четвёртые — девственная целина, а также континентальный шельф и прибрежный шельф, содержащий много нефти и иных полезных ископаемых. Многие экологи выражают огромную озабоченность тем, что если бы частные владельцы заполучили себе эти богатства в руки, то произошли бы ужасные вещи. Эту озабоченность можно понять, но они чаще заблуждаются, чем оказываются правы. Ущерб среде чаще всего наносится в результате государственного управления, а не частными владельцами.

Как и при любой бюрократии, у государственных чиновников отвечающих за землю, нет возможности эффективно сравнивать альтернативные возможности её использования, так как не работает рыночный механизм цен. Люди с разными идеями по поводу использования принадлежащих обществу ресурсов не могут торговаться друг с другом за землю, что показало бы, какое именно использование земли люди ценят выше. Не направляемые рыночным ценообразованием, чиновники и законодатели принимают свои решения из политических соображений. Поэтому, как правило, побеждают люди с большим политическим весом, а налогоплательщики оплачивают счет. Если бы в Йеллоустоунском парке были обнаружены какие-либо «стратегические материалы», объявленные необходимыми для национальной обороны, то разве смогли бы члены экологического движения одолеть пентагоновское лобби? Единственное, что мы знаем наверняка, — правительство США ежегодно теряет деньги, управляя землями, которые контролирует.

Страшные истории о варварской вырубке лесов или вытаптывании пастбищ при внимательном рассмотрении обычно оказываются случаями плохого бюрократического управления государственными лесами или землями. Это не значит, что частные компании не приобретают иногда временные права на вырубку лесов или выпас на государственных землях, истощая их. Но такое поведение — просто рациональный ответ на условия договоров, которые стимулируют их к этому. Государственные распорядители землёй просто очень плохо выполняют свою работу по охране общественного достояния. В самом деле, Лесная служба США за счет налогоплательщиков нередко прокладывают просеки в национальных лесах для облегчения лесозаготовок. Это ничто иное, как субсидирование лесозаготовительных компаний. Лесная служба по традиции также не требует от лесорубных компаний оплаты полной стоимости деревьев, спиливаемых на государственных землях.

Бюрократы не имеют мотивов контролировать долгосрочную ценность вверенных им угодий и не получают никаких выгод от ее увеличения. Они не наказываются за плохие (экономически неэффективные) решения. В отличие от них, частные пользователи дисциплинируются рынком. Если они инвестируют в улучшение своих земель, например, установку оборудования, уменьшающего загрязнение, то их ценность растет. Если же они, напротив, позволяют загрязнять, загазовывать, или хищнически эксплуатировать земли, то их ценность падает. Из-за мотивации, присущей бюрократической системе, чиновники скорее стремятся накапливать политическую власть, увеличивать свои бюджеты, но никак не заниматься увеличением экономической ценности вверенной им собственности.

В противовес им, у частных владельцев лесов есть все существенные мотивы восполнять лесные запасы для того, чтобы земля долгое время имела самую высокую ценность. Ведь не случайно лесообрабатывающие компании, наподобие «Уэйерхаузер» и «Джорджиа Пасифик», работают со своими лесными угодьями дольше и производительней, чем федеральные власти и власти штатов — со своими. Такое эффективное использование включает в себя не только лесозаготовки, но и устройство игровых площадок, кемпингов и туристических лагерей. Компания «Интернэшнл пэйпер» сдает часть своих угодий в аренду для охоты, рыбалки и отдыха, получая, таким образом, доходы.

Со времен Второй Мировой войны площадь лесов и лесных угодий в США увеличилась. Это увеличение в значительной степени вызвано ростом спроса на бумагу и картон. Частные компании владеют землей для того, чтобы выращивать деревья, Они затем вырубают эти деревья для продажи в качестве строевого леса и сырья для изготовления бумаги. Они постоянно сажают и выращивают новые деревья для того, чтобы гарантировать будущие запасы древесины. Вместо уничтожения деревьев свободный рынок и частная собственность создают мотивы для увеличения количества и производительности лесов. Мотивов, которых не имеют и не могут иметь государственные бюрократы.

По всему миру предприниматели находят способы использования рыночного механизма для сохранения природных ценностей и извлечения дохода. В Южной Африке компания «Сохранение» (Conservation Corp.) с целью привлечения туристов работает с владельцами земли для создания больших парков дикой африканской природы вместо пастбищ и посевов. Компания «Орегон Вильер траст» собирает денежные средства на выкуп прав на водоемы у фермеров для улучшения условий жизни лососевых. Аналогично Федерация охраны лососевых платит рыбакам с Фарерских островов за то, что они не ловят лосося в северной Атлантике. Их усилия удвоили количество лососевых в реках Исландии и части Европы. Большое количество правительственных дамб на реке Колумбия снижало количество лососевых. Фонд защиты природы заключил сделку, по которой фермеры забирали меньше воды из реки в обмен на компенсацию от компании, управляющей электростанциями. Повышенный уровень воды позволил электростанции генерировать больше энергии и позволил лососевым легче заплывать вверх по реке для нереста. Обе стороны выиграли, а больше всех выиграл лосось.

Помимо коммерческих предприятий, владеющих лесными массивами, леса и девственные земли принадлежат ряду экологических и природоохранных организаций. Национальное Одьюбонское общество (National Audubon Society), например, владеет 75 заповедниками и ещё в ста других действуют его местные отделения. Заповедник дикой природы в Рейни (Луизиана), насчитывает по площади 26 000 акров и населён выдрами, норками, оленями, пресмыкающимися и птицами, принадлежащими Одьюбонскому обществу. Доходы от нефтяных и газовых скважин, расположенных на территории заповедника, идут на оплату его работы. Одьюбонское общество занимается скважинами так, как это удобно для первоочередного предназначения заповедника и его владельцев.

Общество «Сохранение природы» («Nature Conservancy») владеет более чем 1340 заповедников и помогло сохранить более 12 миллионов акров земельных угодий в США. Эта организация определяет уникальные по значению места и собирает деньги у добровольных жертвователей для их выкупа. Одним из таких приобретений стал остров Санта-Круз в Санта-Барбаре (Калифорния). Большинство, наверное, удивится, узнав, что главными жертвователями в проект «Сохранение природы» являются как раз те самые «крупные корпорации», которых столь часто называют разрушителями окружающей среды.

В последнее время всё больше экологических групп склоняются к мнению, что частное владение — наилучший путь к достижению их целей. Учитывая то, что правительство распоряжается землёй убыточно, то налогоплательщику было бы выгодно, если бы такие организации, как «Сохранение природы», общество «Девственная природа» и клуб «Сьерра», могли бы приобретать государственные земли с характеристиками, отвечающими их идеям.

Традиционная система частной собственности предоставляет людям, имеющим разные ценности, наиболее простой и честный способ достижения соглашений об использовании природных ресурсов. К примеру, сторонники сохранения первозданной природы должны предлагать выкупить эти ресурсы и нести издержки на содержание того, что они считают нужным. Это куда лучшее решение, чем правительственное управление, приводящее к падению ценности вверенных ему угодий.

Уверенность в том, что правительство «защитит природу» приводит к извращенным результатам и непрекращающемуся конфликту. Теперь законы, действительно, позволяют любому остановить лесозаготовки, разработку ископаемых, нефтедобычу, строительство домов, дорог или любую другую деятельность, подав в суд и затеяв тяжбу, которая будет тянутся годами. Некоторые участники экологического движения могут считать пристанище для отдельной колонии пятнистых сов гораздо важнее рабочих мест для тысяч лесорубов и строителей или домов, которые можно возвести для тысяч семей из леса, который нельзя вырубать.

Другие экологи говорят, что человечество это раковая болезнь для Земли, что Земле было бы лучше, если бы человечество вообще не существовало. Они, соответственно, призывают к тому, чтобы законы удерживали людей от малейших перемен в «естественной» окружающей среде (Естественная среда, которую они хотят защищать — это та среда, которую человечество изменяет уже тысячи лет. Как далеко в прошлое они хотят вернуться?).

Эти наиболее радикальные экологи ясно дают понять, что верят, будто всё, что когда-либо сделало человечество с целью улучшение жизненных условий своего биологического вида на Земле стало катастрофой и должно быть переделано обратно так, чтобы все остальные виды, как растительного, так и животного мира, смогли жить дальше без воздействия homo sapiens, вызывающего их страдания. В своей книге «Зеленый гнев», Кристофер Мэйнс даже призывает к «сокращению населения до экологически приемлемого уровня». Он, правда, не говорит, сколько миллионов или миллиардов людей должны умереть для того, чтобы достичь этой экологической утопии.

Хотя такой экстремизм редок, он оказывает влияние на то, как люди воспринимают окружающую среду, экономический прогресс и права собственности. На сегодняшний момент, единственным, кто может указывать, что можно, а что нельзя делать с участком земли — это его собственник. И там, где присутствует государственная собственность, политическая бюрократия приводит к бесконечным конфликтам, судам и насилию над природой.

Для каждого, кто обеспокоен загрязнением среды, сохранением дикой природы, видов, которым грозит исчезновение или другими экологическими проблемами, приватизация и защита прав собственности даёт намного больше надежд, чем продолжение неумелого бюрократического управления. Совершенного решения не дают ни бюрократическое управление, ни свободно-рыночная система, основанная на защищённых законом правам об обмене и владении частной собственностью. Но после должного рассмотрения альтернатив становится ясно, что схема с частной собственностью предусматривает наилучшее из имеющихся орудий для проведения в жизнь самого разумного и плодотворного использования всех составляющих окружающей среды. В применении этого инструмента — наша главная надежда на удовлетворение самых неотложных экологических потребностей всех людей, сейчас и в будущем.