"Анатолий Уткин. Забытая трагедия: Россия в первой мировой войне " - читать интересную книгу автора

ярым англоманом: он ревностно имитировал все английское и стремился избежать
отчуждения двух германских стран. (В этом он был не одинок; по-английски в
Берлине говорила вся верхушка, начиная с канцлера Бетман-Гольвега и адмирала
Тирпица.) Многие видные немцы были женаты на англичанках. Но постоянное
возвышение Берлина уже породило плеяду британских государственных деятелей,
непреклонно стремившихся избежать германского доминирования на континенте.
Возглавлявший английский штабной колледж генерал Вильсон свободно
говорил по-французски и дружил со своим французским коллегой, главой Высшей
военной школы Франции - генералом Фошем. Приглашенный в Лондон, Фош близко
сошелся с военным министром Холдейном. Генерал Вильсон задал Фошу наиболее
существенный с его точки зрения вопрос: сколько английских войск хотела бы
видеть Франция на своей территории в случае войны? "Одного англичанина, а мы
позаботимся, чтобы он сразу погиб". Вильсон и его коллеги на велосипедах
объехали границу Франции с Германией. А в кабинете Вильсона во всю стену
висела карта Бельгии. У Вильсона была программа из трех пунктов: "Первое, -
мы должны объединиться с французами. Второе, - мы должны провести
мобилизацию в один день с Францией. Третье, - мы должны отправить шесть
дивизий". На специально созванном премьером Асквитом 23 августа 1911 г.
совещании Вильсон прикрепил к стене большую карту Бельгии и в течение двух
часов "развеял множество иллюзий, объяснив, что Германия, рассчитывая на
медленную мобилизацию России, направит основную часть своих сил против
французов, используя преимущество в живой силе. Он правильно раскрыл
сущность немецкого плана охвата правым крылом" {8} . В 1913 г. генерал
Вильсон каждый месяц посещал французский генеральный штаб, а весной 1914 г.
было завершено создание франко-британского плана прибытия во Францию
британского экспедиционного корпуса. Он был выработан в строжайшей тайне: о
нем знали лишь десять офицеров.
Последней попыткой правящего класса Британии найти "модус вивенди" с
Германией была миссия Холдейна, который пытался приостановить гонку
военно-морских вооружений. Его финальный вывод был однозначным:
"Познакомившись с германским генеральным штабом, я понял, что, как только
немецкая военная партия прочно сядет в седло, война будет вестись не просто
за захват Франции или России, а за достижение мирового господства". Такой
вывод известного германофила оказал большое воздействие на правящую
либеральную партию, да и на всю читающую публику в целом.
В решающий момент, когда Германия предъявила ультиматум Франции (дав на
размышление всего лишь несколько часов), - 1 августа министр иностранных дел
сэр Эдуард Грей дал обещание поддерживать нейтралитет Франции только при
условии, что Берлин пообещает хранить нейтралитет как по отношению к
Франции, так и России. Кайзер неверно понял телеграмму Лихновского - как
обещание развязать руки Германии на Востоке: "Теперь мы можем начать войну
только с Россией. Мы просто отправим всю нашу армию на Восток!" Но в 11
часов вечера от посла Лихновского пришла уточняющая телеграмма: "Позитивного
предложения Англии в целом ожидать не следует". Разочарованный кайзер
обратился к высокому, грузному, лысому Мольтке (прибывшему в спешке во
дворец в неподобающем виде - в военной шинели, накинутой на ночную рубашку):
"Теперь вы можете делать все, что хотите".

Мощь России