"Юрий Усыченко. Белые паруса" - читать интересную книгу автора

легенд, ревниво скрывающих прошлое! Развеяны в прах города, ушли в небытие
рабы и олигархи, корабельщики и торговцы, - никто не помнит о них. Только
море осталось прежним: неизменное и всегда меняющееся, зыбкое и надежное.
Волны набегают на берег, играя галькой, - как тысячу лет назад, как всегда.

Михаил представил: Костя, Нина и он причаливают к необитаемому острову.
Улыбнулся своей фантазии.
- Как в книге, - вдруг сказала Нина.
Михаил посмотрел на нее и понял - она думала о том же, что он.
Однако берег вовсе не был пустынным. Под скалой стояли три палатки, в
глубине бухты уперся носом в прибрежную гальку сейнер. На корме его белела
Надпись: "Дельфин".
- На "Дельфине"! - позвал Костя, когда яхта приблизилась к сейнеру.
Дверь надстройки распахнулась, на палубу вышел рыжий широколицый парень
в тельняшке и синих брюках.
- Ага! - сказал он вместо приветствия. - Вас ждут.
- Тут глубоко? - осведомился Костя: киль яхты не позволяет ей подходить
близко к берегу.
- Швартуйтесь к нашей корме, там глубины хватит.
Костя последовал совету. Моряк ловко подхватил брошенный ему швартовый
конец, несколько минут спустя "Тайфун" с убранными парусами стоял за кормой
сейнера.
- Это что, экспедиционный? - спросил Костя, когда все трое перебрались
на "Дельфин".
- Да, учеными зафрахтован. Я радистом плаваю, Сашко звать.
Яхтсмены назвали свои имена, знакомство состоялось.
- Трифонов меня предупредил - как явитесь, сразу к нему, - сказал
Сашко. - Да вон он! Заметил вас.
Высокая фигура Трифонова спускалась к морю. Все трое спрыгнули с
сейнера на берег и направились навстречу археологу.
- Очень рад, очень рад, - приговаривал он, пожимая руки гостям. -
Профессора нет, я остался на хозяйстве... Если не возражаете, сразу
приступим к делу.
Костя кивнул. Яхтсмены, с любопытством оглядываясь вокруг, вошли в
найденный город.
Перпендикулярно берегу тянулся высокий земляной нал. Местами он был
раскопан и обнажилась массивная кладка стены. Внутри крепостного
четырехугольника, охватывавшего город, даже неопытный глаз мог различить
линии кварталов, улиц, остатки фундаментов. Несколько человек в широкополых
"брилях" или белых войлочных шляпах, ножами, а то и просто руками, рылись в
земле, просеивали ее через грохот.
- Одну минутку. - Трифонов куда-то отлучился, вернулся с потрепанным
листом ватмана. - Вот план города, здесь полоса укреплений, - показал на
плане, - а здесь, - обвел вокруг широким жестом, - она же, так сказать, в
натуре.
Все, что видели они с высоты древнего вала, оказалось точнехоньким
повторением вычерченного на бумаге. Если с моря можно было заметить лишь
общие контуры исчезавшего много веков назад человеческого поселения, то
отсюда оно выглядело гораздо конкретнее, понятнее. Город сходил к морю, как
бы упираясь в его зеркальную поверхность.