"Николай Устрялов "Реест коллекции документов войны, революции и мира"" - читать интересную книгу автора

Зная меня, Вы, конечно можете быть уверены, что я по натуре своей не
способен на какие-то внезапные (личные" выпады или подкопы и пр. И я пишу
Вам потому 1) что, перечитав сегодня свою статью (впервые после
напечатания), я увидел опечатку, которая значительно меняет смысл:
(Опираясь на худший из приемов... неразборчивый в средствах..." (надо
писать неразборчивость). 2) Статья моя, одна из глав подготовляемой книги
(В годы эмиграции", как и прочие мои работы, преследует чисто идейные
цели. Речь идет о ценности принципов и принципиальной политики, о степени
допустимости для ответственных лиц резко менять позиции и т.д. Это и
определяет смысл и той статьи.
Другие могут не понимать этого, но Вы, я убежден, поймете. Лично к Вам,
как человеку и коллеге, я не питал никогда дурных чувств, но в оценке
Вашей политической позиции я, как Вы это отлично знаете, занимал всегда
боевую позицию. Думаю, что острота создалась только внезапностью появления
политической статьи после долгого молчания. Однако, я остаюсь и сейчас
академическим работником, а не политиком, и если б не исключительный
повод, то еще не выступал бы со статьею подобного рода. Время для них
придет позже!
Пишу это, так как давно не встречаю Вас, а мне не хотелось бы, чтоб ложно
понятые мотивы вносили рознь в академическую среду.
Не то еще бывало в полемике политических противников!
Итак, надеюсь до мирного свидания.
Г.Гинс.


Из дневника Н.В.Устрялова.

Харбин, 13 июля 1930 года.

Получил жалкое и никчемное письмо от Гинса по поводу неприличной
(полемики" его со мною. Видно, наше академическое (общественное мнение"
вынудило его к этому ненужному и бессодержательному объяснению. Что же,
спасибо общественному мнению. (И терпентин13 на что-нибудь полезен" -
согласно древней мудрости.
Вот фразы гинсовской статьи, мобилизовавшие коллег на защиту меня от
(личного выпада":
(...На этой почве происходила горячая полемика с Н.В.Устряловым. Восприняв
некоторые теоретические идеи своих московских учителей, он казался
последовательным, защищая то диктатуру Колчака14, то диктатуру Сталина15 в
противовес (кризису демократии". Опираясь на худший из приемов так
называемой (реальной политики", неразборчивый в средствах, он закрывал
глаза на все проявления тирании и, что было особенно позорно, заколачивал
живыми в (гробы" или еще хуже просто предавал на растерзание тех самых
людей, которых, в качестве публициста белого движения, еще недавно
воодушевлял к борьбе". ((Русское Слово", 1-7-30, (За десять лет").
Что говорить, фразы - душистые! Словно, обличая (неразборчивость в
средствах", автор для наглядности решил тут же дать показательный урок
этой неразборчивости. Особенно ударно - это (предавал на растерзание"!
Очевидно, так интерпретируется мой тогдашний призыв к ликвидации
гражданской войны, как бессмысленного пролития крови. В то же время можно