"Сергей Устинов. Можете на меня положиться " - читать интересную книгу автора

коробке. Поверх записок, безделушек, поверх засохшей магнолии лежал,
нахально придавив все это, черный пистолет.
- "Макаров"! - ахнул у меня над головой Вадик, а Сухов быстро накрыл
коробку крышкой. Но я успел разглядеть на рукоятке пистолета металлическую
пластинку с дарственной надписью.
- Вадик, - сказал Сухов, не отрывая рук от коробки, - звони в отдел,
скажи: нашли ствол. Тот самый. Пусть присылают группу, будем искать тут
подробней.
- Какой "тог самый"? - спросил я у Вадика, крутившего диск.
- Три недели назад обчистили, сволочи, квартиру у одного генерала... -
начал он.
- Петренко? - рявкнуло у меня над ухом, и я увидел, как Вадик сделался
меньше ростом.
Сухов отпустил наконец коробку, но теперь повернулся к столу спиной,
закрывая ее телом.
- Вас, - обратился он ко мне, - я больше не задерживаю. Спасибо за
помощь.
Я пожал плечами и пошел к выходу.
- Не обижайся! - крикнул он вслед. - Если что узнаешь - звони!
Только выйдя на улицу, я понял, что не обижаюсь.

8

У каждого своя работа - вот что подумал я. И между прочим, пора мне
вспомнить о своей. Часы показывали без десяти минут три, я прикинул, что
вполне могу застать кого-нибудь на месте, и пошел не к машине, а в
противоположную сторону, через двор. Дорогой, которой ходил тысячи раз.
Все тут поменялось. И двор-то теперь двором, если по-честному, не
назовешь. Так, пространство между домами. Во всей округе остались стоять
два-три пятиэтажных дома довоенной постройки, да еще пара маленьких,
имеющих, как сейчас выяснилось, важное историческое значение. Все остальные
сломали, а вместе с ними сломали гаражи, сараи, сарайчики и голубятни.
Голуби летают теперь над крышей кригеровского небоскреба, и никто их не
гоняет, у нынешних мальчишек нет этого в заводе. Впрочем, спутником их тоже
уже не удивишь.
А все-таки я узнавал места своего детства. Как угадываешь знакомого
актера под гримом новой роли. Вот здесь стоял мой дом, а здесь был забор,
он отделял двор от школы. Школа была видна из нашего окна, но идти к ней
приходилось в обход, огибая целых два квартала. Это потом здесь догадались
сделать калитку, а до этого мальчишки перекидывали на ту сторону портфели и
лезли напрямик. Однажды уговорили и меня, взяли на "слабо". Ходил я тогда
то ли в первый класс, то ли во второй. Зимой было дело. Я, как все,
перекинул портфель и даже мешочек со сменной обувью, но замешкался и полез
последним. Летом я, может, и справился бы. А тут край забора обледенел,
пальто проклятое мешает, шарф лезет в рот, шапка на глаза. Сорвался я, а
варежки на заборе остались. Ну уж без варежек мне точно не забраться!
Мальчишки все убежали вперед, во дворе в такую рань никого нет, а идти в
обход - боязно портфель с мешком бросить: так-то они вон в щель видны.
Темно, холодно, руки мерзнут, и слышно, как в школе звонок звенит... Сел я
в снег и заплакал.