"Сергей Устинов. Можете на меня положиться " - читать интересную книгу автора

лезешь в отношения людей и организаций, ты пытаешься навязать им свое
мнение. Но поскольку ты для этого используешь газету, мнение твое считается
общественным. Ты что, действительно считаешь, что можешь говорить от имени
общества?
Я ему ответил, что на мои статьи приходят официальные ответы. Газете
сообщают о принятых мерах, мы публикуем эти сообщения. Разве это не
поддержка со стороны общества?
Он сказал:
- А вот сие, голубчик, просто вредно. Люди видят, что справедливость
достигнута только тогда, когда вмешалась газета. И думают: а если бы не
вмешалась?
Я возразил ему, что каждый случай восстановленной справедливости
работает на справедливость вообще. А он ответил:
- Справедливость вообще - чушь. Справедливость бывает только
конкретная. Но газета делается не для одного человека, не для десяти и не
для ста, а для сотен тысяч читателей. И этим читателям абсолютно
безразлично, настоящие у тебя фамилии в статье или придуманные. Мои
судебные очерки ничуть не хуже твоих, хоть я и трачу на них гораздо меньше
сил, то есть работаю производительнее. Наше главное дело - воспитывать.
Давать пищу для размышлений, утверждать определенную мораль, а не копаться
в грязном белье. Чужой опыт никого еще от беды не спасал. Свой, впрочем,
тоже. Все это глупости, будто история повторяется. История - абстрактная
наука, вроде теоретической математики!
Демагог чертов. Я тогда решил не залезать в дебри. Сегодня Протасов
схватил меня за рукав и не отпускал:
- Ну что, опять влез в историю? Я хмуро кивнул и хотел пройти мимо, но
он не дал. Стал приставать, откровенно ерничая:
- Игорек, дай сюжет, у меня творческий кризис.
- Поищи у Конан Дойла, - сказал я.
В кабинете на столе все так же лежало письмо Кригера. Сухов просил
завтра привезти его с собой. Я подумал, что надо бы сейчас зайти в машбюро
и попросить, чтобы с него сняли копию. Потом я взялся за телефон: мне
хотелось сегодня же поставить в известность родственников и кое-кого из
знакомых об изменениях в моем семейном положении.
Когда я открыл дверь в квартиру, то увидел, что Феликс еще не спит. Он
сидел в кресле и читал. Моя раскладушка была разложена и застелена чистым
бельем.
При виде меня Феликс отложил книгу. У него огромная библиотека,
которую он собирает много лет. Она довольно специфическая: его интересуют
философия, история, социология, но только не художественная литература. Я
посмотрел, что он читает с таким увлечением. "Филипп Август в его отношении
к городам". Боже мой!
- Хочешь супу? - спросил Феликс. - Возьми на плите. Я выложил на
кухонный стол свои покупки: сыр, колбасу. Феликс тоже пришел, достал
тарелки. Я рассказал ему обо всем. Он выслушал, но от комментариев
воздержался. Уже лежа на своей раскладушке и натягивая одеяло на
подбородок, я полусонно спросил его:
- Феликс, ты все знаешь. Что такое история?
Он ответил:
- Философия с картинками.