"Сергей Устинов. Кто не спрятался " - читать интересную книгу автора

Я записываю в блокнот про потухший фонарь, а во мне самом загорается
надежда:
- Вчера вы тоже ее караулили?
- Вчера Элла весь день была дома, готовилась к коллоквиуму.
Соседняя квартира на звонки не отвечает, ставлю в блокноте минус. За
дверью следующей летят быстрые шаги с пришлепом, далекий голос кричит:
"Иду, иду-у!" - и на пороге возникает девица лет пятнадцати, а может,
восемнадцати, шут их теперь разберет, с мокрыми спутанными волосами, в
махровом халатике не длинней обычной мужской рубашки.
- Ой, кто это? - говорит она с легким испугом, близоруко вглядываясь в
полутьму площадки.
Я представляюсь. Девица хрипловато смеется - полагаю, что над своим
необоснованным испугом, и приглашает войти. Она усаживает меня в глубокое
мягкое кресло, сама садится напротив, вытянув в мою сторону красивые
длинные ноги, обутые в несуразные разбитые шлепанцы, больше, чем нужно,
размеров на пять. Эти ноги меня раздражают, не как мужчину, разумеется, а
как профессионала. Есть в криминалистике наука виктимология - о жертвах,
способствующих совершению преступлений. Ну куда это годится: открывает
дверь, не спрашивая, да еще в таком виде! Надо будет в следующий раз
провести с ней беседу. Она тем временем извлекает из кармана халата большие
круглые очки и становится похожа на сову.
- Черкизов? А, это такой противный старикашка с шестого этажа!
Отвратный тип. Когда едешь с ним в одном лифте, он так смотрит, - сова
передергивает плечами. - А еще норовит встать поближе и прижимается,
прижимается! Однажды зазывал меня к себе, обещал угостить чем-то вкусным.
Представляю себе это угощение! - Она грубо хохочет и закидывает одну свою
длинную красивую ногу на другую длинную и красивую, при этом халатик ее
разъезжается так, что моему обозрению предстает часть довольно чахлой, не
до конца развитой груди. Ей откровенно любопытна реакция милиционера, но я
не доставляю такого удовольствия, сидя с рассеянным видом и размышляя, что
в те времена, когда нам преподавали виктимологию, эта наука была еще в
совершенно младенческом состоянии. Спрашиваю:
- Сколько вам лет?
- Шестнадцать. А что?
- Молодой организм, - качаю я головой. - Боюсь, простудитесь.
Она снова хохочет, но уже не так уверенно.
- Когда вы последний раз видели Черкизова?
- Ну.., месяц назад или больше.
- А вчера вы были дома?
- Вчера я была в Ленинграде. С классом, на экскурсии.
Я поднимаюсь, она капризно надувает губы:
- Вы уже уходите?
- Вечером зайду еще. Мне надо поговорить с вашими родителями.
- О чем это? - вскидывается она.
Я выдерживаю мстительную паузу. Потом нехотя:
- Все о том же: о Черкизове.
- Да, а что с ним случилось? - наконец-то интересуется она.
- Его убили.
- Как?! - от ее веселости не остается и следа. Я не без злорадства
отвечаю: