"Глеб Иванович Успенский. Письма из Сербии" - читать интересную книгу автора

"неприятности", то есть совершенно ненужные и совершенно неуместные
претензии, придирки, дерзости и т. д., на которые "и здесь", то там, то
сям, поминутно натыкался не только русский, но и сербский доброволец...
- Вы почему же это, господа, не кланяетесь мне? - заявляет вдруг
некоторое русское лицо, входя в столовую, где обедают русские же доктора.
Любовь некоторых наших соотечественников, преимущественно "власть
имеющих", идти наперекор делу и привычка усложнять его вздором или
дерзостью, совершенно ненужною, поминутно заставляла "не добром" поминать
русскую чиновничью школу. Слухи насчет этих ненужных деяний ходили в
громадном количестве. Рассказывали о волонтере, просившем отправить его в
Россию, человеке крайне больном, который в ответ на свою просьбу получил
такое изречение: "взял деньги - так служи!" Я исписал бы несчетное
количество листов бумаги, если б захотел передать все, что говорили, что
ходило в кругу добровольцев по поводу бывших здесь порядков, но довольно и
этого. Не спорю, все это, может быть, и вздор и ложь; для меня важно то,
что все эти, быть может, ложные и вздорные слухи ходили в кругу
добровольцев, принимались ими к сведению, влияли на них, на их состояние
духа, раздражали их. Если вы дадите себе труд сосчитать все, что
перечислено мной, в объяснение дурного состояния духа русского
добровольца, то, надеюсь, поверите (приняв во внимание, кроме того, и его
жизнь дома), что, садясь в "колу", чтоб отправиться в армию, он не мог
хотя на минуту не подумать о том, что "хорошо было бы теперь воротиться
домой!".


III. ОТ БЕЛГРАДА ДО ПАРАЧИНА И НАЗАД


19-го октября на измученных, истомленных противоречивыми известиями,
получавшимися каждый день из армии, жителей Белграда точно громом грянули
невеселые известия об оставлении Джюниса. Погода числа с 15-го из теплой и
ясной круто изменилась в холодную и дождливую; резкий ветер, слякоть и
холод (на котором в это время лежали в Топчидере раненые) вместе с
неудачной войной сделали пребывание в Белграде весьма тягостным. У многих
явилась мысль тотчас отправиться к Делиграду и своими глазами "посмотреть"
- что же это такое там творится?
В числе таких желающих был и я. X - в, известный русский
купец-путешественник, собиравшийся уехать в Делиград на следующее утро,
предложил мне ехать с ним, чем я и воспользовался; доставать "объяву" на
право получения почтовых лошадей и дожидаться этих лошадей при страшном
разгоне по дню и более - дело скучное и надоедливое; у X - ва же была
какая-то особенная объява, по которой ему должны были выдавать лошадей
немедленно. Решено было выехать на другой день, 20-го рано утром.
В 9 часов утра лошади уже были готовы, и, несмотря на дождь и грязь, мы
тронулись в путь. Сербскую природу и виды сербских городов и деревень, без
сомнения, описывали столько раз, что я уже и не буду пытаться говорить о
моем восхищении и людьми, и природою, и жилищами.
Довольство, поистине незнакомое никому из русских, даже хорошо знающих
Россию, даже имевших возможность видеть деревни "зажиточные", -
довольство, виднеющееся здесь повсюду, - вот что сразу и на первых порах