"Игорь Ушаков. Семейная сага " - читать интересную книгу автора

разбудить его.
Его увели в ночь и навсегда...
Мама не плакала, не голосила, как наша соседка, когда забирали ее мужа.
Она села на стул около стола, ссутулилась и молча вперилась слепым взглядом
в одну точку. Так она просидела долго-долго. Я молча сидел рядом с ней, а
потом уговорил ее все же лечь спать. Сам я тоже пошел в нашу с Павликом
спальню, но глаз сомкнуть не смог до самого утра...
Вскоре из нашей квартиры нас выселили, дав небольшую комнатку в
полуподвальном помещении. В центре ком-наты мама повесила абажур - все, что
сохранилось от нашей прежней счастливой и беззаботной жизни. У окна стоял
обеденный стол, слева от него у стены стояла мамина кровать. Около ее
кровати за большим шифоньером в темном уголке были наши с Павликом кровати.
Мама моя была отличной хозяйкой, она делала все быстро и хорошо:
готовила, прибиралась, стирала и гладила белье... Она быстро нашла работу в
доме какого-то большевистского начальника, которому по чину положена была
домработница. Семен Урецкий, как его звали, был человек добрый, к маме
относился хорошо. Ей даже разрешалось иногда брать с собой Павлика, чтобы он
не торчал один дома: мало ли что малому взбредет в голову одному? Жена
Урецкого, Софья, иногда баловала нас с Павлом простенькими гостинцами, что
было для нас настоящим праздником.
Деньги мама получала не ахти какие, но нам хватало. Основная проблема у
мамы была с одежкой для Павлика и для меня. Мама шила-перешивала вещи отца
на меня, а мои вещи потом, когда было нужно, подтачивала и перекраивала для
Павлика.
* * * * *
Вернусь, однако, к своему дню рождения. Когда мы попили чая, мама пошла
укладывать Павлика, а я вышел на улицу подышать. Погода была дивная: тепло,
с Волги тянул легкий свежий ветерок, на небе появились первые, еще неяркие
звезды. И тишина, тишина... Хотелось разбежаться, подпрыгнуть, расставить
руки и полететь птицей. Я остановился, закрыл глаза и почти явственно
почувствовал, что я лечу высоко-высоко...
Я не знаю, что со мной происходило, но такого еще никогда не было...
Какая-то странная грусть, беспричинная, тревожная наполнила меня всего. Я
будто чего-то жду, но не знаю, чего. Как будто ко мне должен был придти
самый дорогой друг, но вот задерживается, его все нет и нет...
Я стоял на тихой и пустынной вечерней улице, глядя во тьму безоблачного
звездного неба, и в голове моей, как-то помимо моего сознания, стали
складываться строчки...

На скатерть неба высыпали звезды...
О чем-то задумавшись, висит луна... Дурманит немного прохладный
воздух...
А сердце - ноет, как расстроенная струна.

Я прибежал домой и с волнением записал эти строчки. Никогда не думал,
что смогу написать стих, а сегодня он получился сам собой, будто бы вовсе
без моего участия. Вот появилось это четверостишие, и душа моя как-то даже
успокоилась, как после исповеди... А уж не исповедовался я почти три года, с
момента ареста моего отца!
Странно, пока я был маленький и верил в Бога, исповедь действительно