"Ирина Юрьева. Магия взгляда (Часть 2: Ливтрасир) ("Древние расы волшебников" #4) " - читать интересную книгу автора

- Не Лонгрофт, а Скерлинг!
- Спасибо, пока обойдемся без них!

Таких сплетен хватало, но Альвенн могла бы поклясться, что Норта
тревожит другое. Ей очень хотелось хоть чем-то помочь мужу. Больше двух лет
прошло с того дня, когда Альвенн, увидев чудовищный взрыв, потеряла веру в
людей. Теперь ей было стыдно тех мыслей, которые раньше терзали ее, убивая
способность любить.
- Да, малыш, - прошептала она, прислонившись к высокому дромму и
осторожно погладив живот. - Твоя мама была такой глупой! Не нужно ничего
сочинять и придумывать, нужно просто видеть и чувствовать. И дорожить каждым
днем своей жизни, как этот лесной Самоцвет. Будет холод и снег, будет ветер,
который захочет оборвать лепестки у цветка, но он просто не может ждать
дольше, он хочет цвести! Так и мы! Мы не станем ждать лучших времен, мы
придем в этот мир, не боясь ничего! И мы будем счастливыми! Правда, малыш?

Поначалу, оставшись у Норта, Альвенн не могла и подумать, чем все
обернется. Любовь - это вспышка безумия, страсти, лишающей сна и покоя,
слуха и зрения, разума. Тот, кто влюблен, не способен ни думать, ни верно
оценивать. В это верили все. Альвенн тоже привыкла так думать, ее увлечение
Ормом лишь подтверждало расхожее мнение.
С Нортом все было иначе. Теперь, вспоминая, Альвенн могла честно
признаться, что чувство ее породил страх за друга. В тот вечер, когда Норт
сумел потушить пламя Руни, она в первый раз поняла, что Хранитель способен
страдать и болеть, как простой человек.
Его силы еще не вернулись, а Норт снова взялся за свитки. Он явно
спешил, словно бы опасаясь чего-то, и Альвенн старалась хоть как-то помочь.
Ненавязчиво, просто, с веселой улыбкой... Случалось, что Норт, оторвавшись
от свитков, просил ее спеть часть старинного текста на странный, непривычный
мотив.
Это было совсем не легко, после первых попыток Альвенн часто лишалась
сознания. Это были скорее заклятья, чем песни, но девушка верила: Норт не
может ей навредить.
Вскоре Альвенн заметила, что ее память усилилась, чувства стали острее,
прибавилось веры в себя. Как-то раз она вдруг ощутила, что может общаться с
ним даже без слов. Это не был особый посыл, при котором Норт смог бы
пробиться к сознанию каждого, чтобы узнать о нем все, или жуткий беззвучный
крик Руни, однажды услышанный ею помимо собственной воли. Между ней и
Хранителем словно возникла особая связь, позволявшая им понимать с
полувзгляда, что нужно другому.
- Ты словно живой огонек в моем доме, - сказал он однажды Альвенн. -
Согреваешь и душу, и сердце.
Альвенн нравилось, как вечерами, на время оставив пергамент, Хранитель
беседовал с ней, обсуждая отдельные мысли. Простой человек, отдыхающий после
обычного дня... Удивительно мягкий, спокойный, внимательный. Как он умел
слушать! И как интересно, доступно мог рассказать о совсем необычных вещах!
Мог утешить, понять, показать, как он ей благодарен за помощь, за дружбу,
доверие... По временам Альвенн вдруг ощущала, что ей бы хотелось присесть
рядом с Нортом, прижаться, погладить его непокорные волосы, смуглые руки,
обнять, приласкать.