"Эрнст Юнгер. Годы оккупации" - читать интересную книгу автора

Такие изобретения, как подзорная труба или микроскоп, не открывают
новых миров; скорее, они представляют собой органы или, может быть, даже
подпорки для уже постигнутого. Поэтому они не только, как сказал Гете,
смущают человеческий ум, но, может быть, служат признаком помрачения голов,
доумство-вавшихся до изобретения стеклянных глаз, уничтожающих волшебное
очарование мира. Внешняя оптика меняется в подражание внутренней, а не
наоборот. Для того чтобы, как Лауе,[15] додуматься до кристаллической
решетки, нужно уже иметь представление о той дичи, которую загонщикам
предстоит прогнать через ее прутья. То же самое относится и к раскопкам.
Фотография появилась тогда, когда человек приобрел фотографическое зрение.
Космические полеты должны начаться тогда, когда весь глобус окажется в
охвате одной руки, как шар - символ державной власти. Границы переместятся в
космическое пространство. От заряженного шара сыплются искры. Мировое
государство как масса требует своей антитезы; этому должно предшествовать
космическое мышление. Незримое запечатлевается в стихотворении, в царстве
мечты, и затем оно приобретает зримое воплощение. Историк должен отыскать
обратный путь, ведущий назад, к сокровищницам.


Кирххорст, 28 апреля 1945 г.

Владелец большого имения, которое я вижу, сидя за письменным столом,
ночью был злодейски убит польскими работниками за то, что отказался дать им
бензин. Говорят, его пытали. Засим последовала попойка, шум которой
доносится оттуда еще и сейчас.

Говорят, что в Б. тамошнего бургомистра привязали к машине и таскали
так по земле, пока он не умер. Других увезли, усадив верхом на радиатор. К
трактирщику заявился пьяный негр и потребовал, чтобы ему дали кровать и
женщину. Так как ему не могли предоставить такой услуги, он отправился
дальше к Гауштейнам и высадил у них дверь. Его ублажили яичницей, спешно
нажарив ему полную сковородку.

В усадьбах, где нет мужчин, потому что они пропали без вести или
находятся в плену, расположились оравы русских, которые каждый день режут
скотину и пируют затем, как женихи Пенелопы. Можно видеть, как они загорают
там у заборов; чудовищно скуластые лица, бархатно лоснящиеся от жратвы щеки.

За окном все тянется ревущий поток машин в каких-то двух шагах от
каменной ограды сада, в котором я работаю. Две противоположности, которые я
часто видел во сне - поток и цветы по берегам. Я размышлял над этим, пока
пропалывал грядки от сорняков. Один раз вместе с корнями я вытянул из земли
старинный пфенниг, оброненный, наверное, давно умершим священником, когда он
опорожнял церковную кружку для пожертвований. На монетке был изображен
скачущий конь - герб королевства Ганновер, на оборотной стороне значилась
дата - 1837, год по-своему роковой, поскольку тогда на престол сел слепой
король.[16]


Кирххорст, 29 апреля 1945 г.