"NoMad Frog. Даты взаймы " - читать интересную книгу автора

толку, как от дырки в стене женской бани. Раньше думали: вот ещё одну комету
каталОжнешь, поток метеоритный - и будет Всем Вселенское Щастье ! Шиш ! Бабы
как детишек рожали - так и будут, люди как помирали (в больнице) - так и будут
! Да что там... Пчёлы, пчёлы-то, Вадик, они и после меня с тобой будут тот же
мёд собирать ! И каждый год - разный. "Поит" ? Hе понял. А, новомодное...
Калькируем запад, родной, хоть языком да на победителей чтобы смахивать, хе-хе
? А "поинт" мой таков, что надо бы нам с тружеников улья пример брать. Ведь ты
знаешь, пчела-то, она в этот мёд буквально жизнь свою вкладывает ? Hе сыщет
разведчица медонос - пропал улей. Hе наносит пчёлка-добытчица нектар - не
переживут зиму ! ВСЕ !

- Да вы не волнуйтесь так, профессор. Давайте-ка мы с вами спазмольгольчика
пер орально примем на посошок - да и на боковую, натурально, баиньки, а ?

- Погоди с пилюлями ! Я, как "ушли" меня из гадюшника нашего, сперва загрустил
вообще. Кокнул со злости телескоп. Вон, палец осколком покарябал... А там
линзы, между прочим, кварцевые ! Диких денег стоят ! А ! Потом решил: хрен с
вами, родные. Пока они там объедки делили я, Вадя, я же своими руками пасеку
обустроил ! Вон, на лугу, ну, на спуске у Голожопки, улья стоят, видАл, нет ?
Мои. Сюда они не летят, потому - забор ещё в _то_ время поставили от местных, а
через реку... тоже не летят... А летят, значит, вдоль... Во-от. Ох, давай я уже
тебе их завтра с утра покажу, а то устал что-то.

Разошлись баиньки. А на утро, придя с рыбалочки (не клевало ни черта,
правда), Вадим обнаружил у себя на диванчике подарок: большие, пузатые песочные
часы. В деревянной раме, с латунными крышками, с необычайно искристым,
какого-то розовато - кобальтового цвета, порошком внутри... Профессор объяснил,
что сделал их тогда же, на HГ, из раскоканного телескопа. "Перемолол вечность
за час", по его выражению. И правда, час они отмеряли довольно точно. Только
нельзя было мочить - песок слипался. Вадим взял, чего ж не взять - будет
память. Опять же, в процедурную поставить престижно: ручная работа, "продукт
военных технологий, хе-хе !"

***

Вадим схватился за шаткие жёлтые перильца, едва не упал, когда штакетина
осталась в руке, судорожно вздохнул и скрутился вокруг саквояжа. "Только бы не
разбить, только бы не разлить" - мерно стучало за переносицей, и мир судорожно
поддакивал, расплываясь кляксой на пенсне. Он мягко, как забытый плюшевый
мишка, опустился на влажные ступеньки крыльца. Hачал считать: "И раз, и два, и
три...". Hа сорока попустило. Вадим осторожно, чтобы не спугнуть гипертонию,
поднялся, всё так же прижимая себя к сытой, твёрдой утробе саквояжа, и уже
спокойно, твёрдо откинул марлю "летней двери".
Профессор ждал его у холодного камина. Переломившаяся, отсыревшая газета.
Один тапок слетел вовсе, а вот второй (молодец !) уцепился за палец,
выглядывающий из носка. "Смерть наступила от приступа амфибиогенной асфиксии",
если языком протокола. Сиречь - грудной жабы. "Перекрыть кислород" - зачем-то
мелькнуло в голове, и глупая рука потянулась стянуть шляпу... и хватила остатки
волос ! Время в стекле с блызгом переломало все кости внутри упавшего набок
саквояжа. Вадим сел на что-то. Молчал. Из раскрывшейся кожаной пасти. Шуршал