"Мамзель д'Артаньян "Гусары"" - читать интересную книгу автора

подойдя и протянув Ордину ручку в лайковой бальной перчатке с вырезом,
тоже не преминула сказать пару подходящих к случаю банальностей, и
выразила желание узнать, как дела у доблестных - цев.
- Благодарение Господу, почти без происшествий, - отвечал смущенный
таким вниманием Ордин, не привычный к светскому лицемерию, а потому
принимавший таковое за чистую монету. - Вот только шестой эскадрон теперь
без командира... Ротмистра Ольшевского недавно... того... отец Кондратий
благословил...
- Да вы что? Ольшевского? - недоверчиво поднял красивые брови генерал.
- Покойника недостреленного?!
- Так точно. Его самого, ваше высокопревосходительство.
- О, mon Dieu, quel horreur ! - прошептала генеральша Земская, и
генерал заметил, что эта обычная светская фраза была произнесена с гораздо
большим чувством, нежели следовало бы, - "Diable! Она так и не смогла
забыть! Les femmes ! И этот - болван, нашел, о чем на балу говорить...
Впрочем, что с него взять, с армейца...". "Верно, у несчастного осталась
семья? - взволнованно продолжала Юлия Константиновна. - Жена, дети?"
- икак нет, ваше высокопревосходительство. Один был, как перст.
Сидел в трактире, беседовал с бутылочкой... Потом смотрим - склонился
на стол. Думали - заснул, а он... И медальончик в руке зажат... Так, с
медальончиком тем, и схоронили...
- Quel sobriquet bizarre ! - с удивлением заметил дипломат. - Покойник,
да еще и недостреленный!
- А, - махнул рукой Земский. - Была с этим Ольшевским одна история, он
тогда только что на службу поступил...

...Маленький, Богом забытый городок дремал, нежась на ласковом
солнышке, счастливый, что снова можно дремать себе спокойно, не
прислушиваясь к долетающему из большого мира грохоту орудий, не ловя жадно
малейшую новость "оттуда", перевранную до неузнаваемости, из третьих,
пятых, десятых рук, не ожидая с лихорадочным нетерпением редкой и
запоздалой почты, не готовясь ежечасно к самому худшему... Зарвавшийся
артиллерийский поручик, который столько лет тасовал Европу, как карточную
колоду, наконец - то, слава в вышних Господу и русскому оружию, получил по
заслугам, и Гроза Двенадцатого года начала медленно и величаво погружаться
в темные воды Истории. Малороссийское лето, знойное и роскошное - первое
по - настоящему мирное лето, как запряженный парой волов крестьянский воз
- на гору, влеклось к Петрову дню ...
...В господских покоях большой, некогда богатой, но ныне пришедшей в
заметный упадок городской усадьбы, что расселась на углу Прогонной и
Губернской, что твоя попадья на именинах, кисло пахло стариной,
перебродившей в глухую зависть надеждой и приторным, напоказ,
благочестием. В полутемной, прохладной зале, с вытертым ковром на тусклом
паркете, с пропыленными тяжелыми шелковыми портьерами, царила тишина,
благолепная и немятежная, - только билась с жужжанием о стекло несчастная
муха, да тикали часы...
Когда ходики с намалеванными на жестяном циферблате амурчиками хрипло
пробили семь, на лестнице послышался перестук каблучков - неровный,
неуверенный, будто у сходившей по лестнице дрожали колени, и она боялась
поскользнуться на ступеньках. Дверная портьера колыхнулась, пропуская