"Побег в невозможное" - читать интересную книгу автора (Дальский Алекс)3— Заключенный Ветров! — металлический голос Председателя Палаты дребезжит, словно голос робота. — Ваше прошение рассмотрено. — И каков вердикт, Ваша Честь? Игорь пытается рассмотреть человека за столом, но лицо вершителя судеб скрыто защитным шлемом. Откуда здесь защитный шлем? И почему не звучит приказ опустить глаза? Осужденным запрещено смотреть в лицо Председателю… — Заключенный Ветров. Вам… отказано в «Кредите доверия»! — Что?! — Вы приговариваетесь к новому наказанию. Десять лет заключения в «открытом модуле». — Но господин Председатель! В «открытом» нельзя держать больше суток! — Приговор обжалованию не подлежит. Вы будете отбывать своё наказание в камере с прозрачными стенами. А вместе с вами — и я. Председатель медленно встает из-за стола и снимает шлем. Точеное женское лицо, равнодушный взгляд, губы, искривленные в холодной презрительной улыбке… — Кто вы? — спрашивает Игорь почему-то шепотом. — Меня зовут Габриэла. Габриэла Кассель. Совет директоров компании «Легал Джойл Форс», гражданское содействие исправительной реформе. — Но ведь меня выпустили сегодня! — Это неправда, — раздается рядом скрипучий голос. — Они впрыснули сюда «Циклон», и все мы уже мертвы. Игорь поворачивается — перед ним сидит стриженный, в тюремном комбинезоне, Гордей. — Лёнчик?! — Привет, Ван Гог. Узнаешь? Он хочет ещё что-то сказать, но в этом момент начинают бить куранты… Игорь проснулся. Комната была очень необычная — она поразила его ещё вчера — так, наверное, выглядела бы спальня римского патриция, будь у того в распоряжении голографические обои, невесомый аэропластик и «живые» полимеры. Вытянутое, в форме эллипса, помещение было практически свободно от мебели. В центре, на широком подиуме, возвышалась гигантская кровать, углы который были слегка загнуты кверху; роль балдахина выполняли кроны четырех псевдорастений приятного темно-зеленого, с прожилками, цвета. «Античное», от пола до потолка, панорамное окно с «невидимым» стеклом занимало почти всё пространство противоположной от кровати стены. Несмотря на то, что за окном было уже довольно светло, Игорь решил ещё немного поспать, но тут вновь зазвучали куранты. Далеко не сразу сообразив, в чем дело, он нашарил на полу телефон, оставленный ему Беней и откинулся на подушку. — Алло. — Крепко спишь, — это был Гордеев. — Просыпайся. Примерно через час я буду у тебя. — Ты где? — Только что прошел таможню. Приведи себя в порядок — я буду не один. — Честно говоря, я… — Вот и отлично. До встречи. Телефон отключился. Не слишком ли интенсивно начинается первый день на свободе? Игорь сел на кровати и огляделся в поисках одежды. На низком металлическом стуле возле окна он заметил аккуратно сложенный халат, а рядом, на полу — пару резиновых тапочек для бассейна. Похоже, с утра здесь кто-то основательно прибрался… Надев халат, он вышел в гостиную. В полумраке, отбрасывая блики по стенам, безмолвно работал телевизор, ещё с ночи горели расставленные повсюду криптоновые свечи. Роскошный арабский диван был тщательно убран, а круглый обеденный стол посреди комнаты — заново сервирован. Миновав коридор, он оказался в холле и тут услышал негромкие голоса, доносящиеся из-за двери, ведущей, кажется, на кухню. — … сегодня — только «атомные». — А я бы не стала. Этот сегмент рынка явно перегрет. — Тогда — в «Росветер»? Вторую неделю растем по полпроцента в день. — Согласна. Пока их котировки не отстают от основного трэнда, но надо смотреть всю динамику… Поехали домой? Толкнув дверь, он вошел. За хрустальным столиком возле зашторенного узкого окна сидели две полуобнаженные молодые женщины и, судя по характерному запаху, пили свежесваренный кофе. — Привет. — Доброе утро! Проснулся? — одна из них, стройная и черноволосая, с короткой стрижкой, тут же поднялась и направилась к плите. — Кофе будешь? — Сначала — душ, — он посмотрел на золотой циферблат «плавающих» потолочных часов, потом снова на девушек. — А вы что, вообще не спали? — Дома выспимся, — улыбнулась та, что сидела за столом — хрупкая, явно азиатской внешности, с изящной паутинкой нанопирсинга на смуглом ухоженном лице. — Если ты — в душ, я могу пойти с тобой. — Клянусь, я бы с радостью женился на вас обеих, — Игорь открыл холодильник и достал банку «Багряного Вэго», — причем немедленно. Но через час у меня «пойнт», так что… — Не говори ничего. Мы и так собирались уходить. Машину вызовешь? — Уже вызвал, — Игорь выудил из кармана халата бумажку достоинством в две тысячи евро и положил на стол. — Вот она. — Знаешь, — девушка с пирсингом задумчиво посмотрела в лицо Муллы Али Хасиба, изображенного на банкноте, — если тебе, и правда, захочется длительных отношений, то ты звони… — В смысле? — сделав несколько глотков ледяного сока, он убрал банку обратно в холодильник. — Каких ещё отношений? — Я имею в виду эксклюзив-контракты на месяц или два. Экономится куча нервов, а главное — денег… Вот номер моего слайдера. — «Экономия» — слово не из моего лексикона, — засмеялся Игорь. — Ну, хорошо, если надумаю — позвоню. Когда он вернулся из душа, ночные гостьи уже уехали, оставив после себя едва уловимый запах масла «Иланг», смешанного с ароматами японских духов и нейрогенных афродизиаков. — Не поверю! Ни за что не поверю! — в который раз воскликнул Лёнчик. — Нам всё это приснилось! Несмотря на свои почти пятьдесят, Гордеев был необычайно подвижен и громкоголос. Невысокий, седовласый, в светлом костюме от «Эсако» и узких очках в платиновой оправе, он идеально подошел бы на роль епископа или сенатора-англосакса из старых голливудских фильмов. — Тебе, возможно, и приснилось, — усмехнулся Игорь, — а мне эти шесть лет показались как все двадцать пять. — Но ты совсем не изменился! — Лёнчик перестал мерить шагами гостиную и остановился возле барной стойки. — Разве что похудел немного. Это ничего, там все худеют, поправишься… Итак. Предлагаю выпить за нашу встречу и за твоё освобождение! — Может, ты сначала познакомишь нас, Леонид? — негромко произнесла его спутница, до сих пор молча сидевшая в кресле. Её голос напомнил Игорю голос Джелли Сэн, «простуженного ангела» из «Эры чудовищ», он был мягкий и бархатистый, но одновременно с хрипотцой. — Разумеется, моя принцесса! — с бутылкой «Ройал Салют» в руках Лёнчик выбрался из-за стойки и принял торжественную позу посреди комнаты. — Дамы и господа. Знакомьтесь. Это — Игорь, мой лучший, надеюсь, друг, а также коллега, а это, — он картинно развернулся к креслу, — прекрасная Валерия, мой компаньон по бизнесу и по совместительству — самый близкий мне человек. — Очень приятно, — улыбнулся Игорь. — Как добрались, Валерия? Ему и в самом деле было приятно её видеть. Молодая, от силы лет двадцать семь, чуть вытянутое, «скандинавского» типа лицо, короткие светлые волосы, по-спортивному подтянутая фигура… Ей больше бы подошла роль дочери Гордея, а не «компаньона по бизнесу». Причем такое положение вещей устроило бы Игоря куда больше… — Спасибо, — улыбнулась она в ответ. — Долетели, как обычно, отвратительно. В Майами — циклон, в Ирландии — забастовка… А вы, значит, и есть тот самый Ван Гог? — Лера! — А что такого, Лёня? Ты же сам говорил: здесь все свои. Знаете, Игорь, пока мы летели, я прочитала о вас несколько репортажей и, честно говоря, представляла себе совсем другим. — Репортажей? — Да. В основном, «Си-Эн-Эн» и «Континент». Шестилетней давности. О вооруженном ограблении представительства «Сталь Северо-Запад». Хроника, факты и комментарии… — Я был там не один, — Игорь перестал улыбаться. — А кроме того… — Так. Валерия! Ты не слишком разговорилась? — Нет, не слишком. Твое «искусство вести беседу», Лёня, уместно где угодно, но только не сейчас. — А это почему, собственно? — Гордеев поставил бутылку на стол и присел на диван рядом с Игорем. — Не обращай внимания, дружище, она просто устала… — Да всё в порядке. Продолжайте, миледи. — Так вот. Я хотела узнать у вас, Игорь… — Можно на «ты». — …одну деталь, касающуюся налёта на «Сталь Северо-Запад». — Какую именно? — Кто из вас придумал этот фокус с радиоуправляемым воздушным мини-шаром? — Вряд ли сейчас это имеет какое-то значение, — пожал плечами Игорь, — но вообще, идея была моя. — Блестящая идея! — с чувством произнесла Валерия. — Доставить оружие на девятнадцатый этаж здания, прямо к окнам вестибюля для посетителей! Представляю себе лица охранников… — Нам необходимо было обойти системы контроля на каждом этаже… Простите, мисс, насколько я понимаю, вы приехали писать обо мне книгу? — А ты что — против? — Гордеев поднялся и вернулся к столу. — Шутки шутками, а ведь Лера уже давно мечтает об издательском бизнесе. И хотя дела у нас идут и так, в общем-то, неплохо… — Конечно, неплохо, — усмехнулся Игорь. — Но хотелось бы лучше, не правда ли? — Что ты имеешь в виду? — насторожился Лёнчик. — Видишь ли… Твой «младший научный сотрудник» уже рассказал мне, как у тебя всё замечательно, и какой ты большой босс там, в своём Орландо. Я, конечно, рад за тебя, и всё такое… Только вот объясни мне одну простую вещь. Какого чёрта ты прилетел сюда, в страну дешёвого урана, так и не победившей демократии и «доброго царя-батюшки», да к тому же — в самый разгар «арктической войны»? Ведь если кто-нибудь пронюхает, что ты — не просто ю-эс-персон, а ещё и «беженец от режима», то прежде, чем тебя выдворят, ты посидишь в каком-нибудь уютном местечке наподобие «Полигона». Посидишь недолго, «по ошибке», но уверяю — ты запомнишь это навсегда. Короче. Что тебе нужно? — Хорошо, — Гордеев поднялся и вернулся к столу. — Мы знаем друг друга много лет, старина, поэтому я так же, как и ты, не вижу смысла играть здесь во встречу гэппи — любителей поэзии. Я приехал по делу. — А твоя… твой компаньон? — качнул головой Игорь в сторону женщины. — Лера — тоже. Лёнчик переглянулся со своей спутницей, и она кивнула ему в ответ, чуть прикрыв глаза, словно они говорили о чем-то интимном. — Но прежде, чем мы начнем беседовать о делах, я всё же предлагаю выпить, — Гордей разлил виски по трем серебрянным рюмкам и, подняв свою, произнес: — За твоё освобождение, Игорёха! И за тебя! Они выпили и некоторое время сидели молча, все трое, прислушиваясь к шелесту потолочных вентиляторов и еле слышному из-за окна голосу Большого Города — рёв мегаполиса доносился даже сюда, на тридцать второй этаж «Гиндзы». — Лера, включи конвертер, — сказал, наконец, Лёнчик и достал сигареты. — Нам с Игорем нужно поговорить. — Конечно, — она достала из сумочки призму-антискан и положила её на стол. — Если я стесняю кого-то своим присутствием, то вы можете пообщаться и без меня. Мне говорили, здесь есть бассейн… — Останьтесь, Валерия, — неожиданно для себя произнес Игорь. — Вы мне не мешаете. В нашем разговоре не будет сюрпризов, ведь я и так знаю, о чем пойдет речь. — Откуда, интересно, ты можешь это знать? — сощурился Гордей, выпуская дым. — Оттуда. Ты навещаешь людей только в двух случаях. Первый — если тебе должны деньги, и второй — когда ты задумал что-то украсть. На сегодня я ничего тебе не должен. Так что всё просто. — Ты меня достал, Ван Гог, — засмеялся Лёнчик своим низким скрипучим смехом. — Нет, ну каков… Хорошо, и что ты мне ответишь? — Хочешь знать, что я отвечу? — Игорь усмехнулся и покачал головой. — Тогда слушай… Около года назад к нам в «Полигон» привезли одного паренька, звали его Миша Комар. Не помню за что, но как-то раз их камеру лишили пищи на две недели. Разумеется, это было незаконно, впрочем, как и всё, что там творится… В общем, на прогулке Миша напал на одного из «шлемов» и попытался откусить ему ухо. Мишу засунули в карцер и предложили на выбор два варианта: помыть своим языком пол в кабинете дежурного по этажу или же умереть «на охоте». Вместо ответа Комар отгрыз у себя на руке указательный палец и съел… — Игорь! — поморщилась Лера. — Может, мы не будем сегодня… — Его прекратили истязать, но отправили «на перевоспитание» к вурдалакам, отбывающим за терроризм и убийства… Потом мы узнали, что Комар являлся кадровым офицером Управления СГ и профессиональным «стукачом». За эту «операцию по внедрению» он наверняка получил премиальные в размере семи окладов, плюс корейский имплантант вместо пальца… А по его рапорту пятерых человек якобы за подготовку тюремного бунта скинули в катакомбы и убили. Вот так. — В тюрьме и не такое бывает, — хмыкнул Гордей. — К чему ты это рассказал? — А к тому. Что мне очень не хочется возвращаться туда, где подобные истории — привычные будни. От электрошока, которыми нас истязали часами, мне ещё долго будут сниться кошмары, поэтому сейчас мне нужен очень веский довод, чтобы я, вообще, стал слушать о твоем деле, Лёнчик. — М-да… Я не был в «Полигоне» — задумчиво проговорил Гордеев. — Но мне доводилось сидеть в Приполярье ещё до Второго Путча… Они убивали людей целыми бараками — просто отключали тепло… Одним нажатием кнопки. Он помолчал. — Я понимаю тебя, Игорёха. Ты молодой, и тебе нужна совсем другая жизнь. Но подумай, если бы я мог, неужели я не дал бы её тебе? А я не могу! Как не могу предложить тебе место менеджера в отеле или место кассира на парковке. Ты — изгой, такой же изгой, как и я, и поэтому у нас с тобой — особый путь… Гордеев снова замолчал, не замечая, как сигарета истлела до фильтра и осыпалась на ковер. — Короче. Доводов у меня только два. Первый: в случае чего сидеть придется не в России, а в Штатах. Не бог весть, конечно, какое утешение, но там, во всяком случае, запрещены эксперименты над заключенными, а кроме того, всегда исправно кормят. — Вот это да! Уже только ради этого стоит попытаться, — засмеялся Игорь. — Ну, а второй довод? — Второй довод звучит так… Лёнчик насупился и исподлобья посмотрел на Игоря. — Пятьдесят миллионов фунтов. — Ого. На скольких человек? — На четверых. — Наличные? — Нет. Контейнер. Работа под заказ. Берем из хранилища. — Откуда? — Так — да или нет? — Нет. — Послушай, Ван Гог… — Откуда берем контейнер? — Из сейфа отеля. — Какого отеля? — «Голден Борджиа». На Трайдеке. — Лера, отключи «призму». Я — пас, — Игорь поднялся с дивана и посмотрел на Лёнчика. — Тебе не стоило прилетать, старина. Извини. — Я не понял. Ты куда? — Надо переодеться. После обеда — лайнер до Самары. Поеду, проведаю двоюродного брата… — Сядь! — рявкнул Гордей. — Сядь и заткнись. И слушай! Я летел сюда не для того, чтоб утирать тебе сопли. У нас шанс. Заберем ящик — получим деньги. Никогда — слышишь! — никогда больше тебе не придется работать. Никогда больше тебе не придется ползать в этом дерьме и собирать копейки! Только ты и я. И Лера. Мы приедем, возьмем коробку и отвезем на континент. И всё! И вечное лето! Он покраснел, на шее у него задергалась вена, казалось — ещё секунда, и он бросится на Игоря. — Я бы не прилетел, если б не знал, как это сделать! Я не позвал бы тебя, если б не был уверен, что только ты имеешь право на этот шанс! Ты поедешь со мной! И ты это сделаешь! — Не надо, Лёня. Не кричи. Он согласен. Лера встала из кресла и, подойдя к дивану, опустилась на пол, у ног Гордея. — Он был согласен ещё тогда, когда ты звонил ему из Дублина. Он — с нами. Ведь правда, Ван Гог? Скажи. Игорь посмотрел сначала на неё, потом на Лёнчика и, облизнув губы, тихо спросил: — Ты сказал, что делим на четверых. Кто — четвертый? |
||
|