"Антон Ульрих. Джек: В поисках возбуждения " - читать интересную книгу автора

замкнул мертвые уста. Затем, аккуратно накрыв вспоротый живот юбкой, убийца
мелом написал на стене следующие стихотворные строки: "Евреи, вот кого
недаром станут в сем деле обвинять. Евреев и других нечистых пора нам с
острова изгнать". Смит потому так хорошо запомнил стихи, что сержант Годли
приказал ему стереть надпись. Все лучше, чем стоять в карауле около тела
несчастной.
Констебль тяжело вздохнул и покачал головой, стараясь отогнать тяжелые
видения. Ему вспомнилось, как, старательно и медленно водя тряпкой по стене,
он просил бога сделать так, чтобы уж более никогда в жизни не увидеть
подобного. И вот на тебе! Мало того что именно Смиту довелось найти во время
дежурства жертву, так он еще и должен теперь следить за домом убийцы.
Смит медленно поднял глаза к плотно зашторенным, но все-таки светящимся
окнам кабинета и внезапно увидел силуэт мужчины, следившего за ним. И хотя
он знал, что объект не должен его видеть, Смит все же сжался, стараясь стать
еще более незаметным.
Джентльмен постоял еще немного, разглядывая констебля, которого он,
несмотря на царившую в тупике темноту, прекрасно видел, затем вновь вернулся
за письменный стол и медленно раскрыл коробку с сигарами. Выбрав лучшую, он
поднес сигару к серебряной гильотинке, отрезал кончик и раскурил от свечи.
Сизоватый дымок тонкой струйкой поплыл к потолку, заполняя кабинет
сладковатым ароматом хорошего табака.
Джентльмен вспомнил, что Хлоя, его жена, обожала этот аромат и даже
садилась к нему на колени, когда лейб-медик королевской семьи изволил после
обеда курить. Милые сердцу воспоминания мгновенно пронеслись перед
затуманившимися глазами. Мужчина взялся за перо и продолжил свою биографию.

* * *

Кто был моим физическим отцом - этот вопрос до сих пор чрезвычайно
занимает меня. Возможно, именно в нем кроется загадка моего поведения и
проблем, которые в последнее время столь серьезно стали мне докучать.
Конечно, истинный джентльмен, коим я являюсь, не имеет морального права даже
думать, что хоть на йоту сомневается в отцовстве своего родителя, однако
после всего того, что со мной случилось, я не только думаю подобным образом,
но и могу напрямую задать этот вопрос бумаге.
Помнится, я остановился на свадьбе Чарльза, моего отца, и Анны Эмберли,
моей матушки. В первую же брачную ночь отец был серьезно разочарован
разницей между его представлениями о физической близости и реалиями,
ошеломившими Чарли. Едва лишь до крайности любопытствующие гости наконец
соизволили удалиться из спальни, специально приготовленной и лично
обставленной плотоядным сэром Джейкобом, как изможденный бесконечно
тянущейся свадебной церемонией супруг с глухим стоном повалился в кресло,
стоящее подле полукруглой кровати с тяжелым пологом. Анна, уставшая намного
менее своего новоявленного супруга, принялась медленно и крайне тщательно
разбирать сложную прическу, которая была собрана на голове бесчисленными
булавками. Подождав, оправившись и немного восстановив силы, Чарли подошел к
жене и нежно обнял ее за талию. "Чарльз, - строгим тоном произнесла та, даже
не поворачиваясь к законному мужу. - Позволь, прежде чем ты выполнишь свой
супружеский долг, мне раздеться".
"Да-да, конечно", - промямлил отец и, раздевшись догола, уселся в