"Людмила Улицкая, Михаил Ходорковский. Диалоги " - читать интересную книгу авторадиссертации, работали врачами или лифтерами либо участвовали в социальном
движении, которое впоследствии называлось "диссидентским". Часть этих подросших детей прошла опыт тюрьмы и лагерей в 70-80 годах, часть эмигрировала на Запад. А Вы как-то убереглись от этого и удачно встроились в тогдашнюю машину, нашли в ней свое место и эффективно работали. Особенно трогает невинность, с которой молодой человек готов пойти хоть в "оборонку", потому что родину надо защищать. Два десятка лет разницы в возрасте исключают ситуацию, которую легко вообразить, будь мы ровесниками. Когда я с тошнотой отвращения и с туристической путевкой в кармане приходила в комитет комсомола факультета для получения характеристики, то сидели там либо прожженные карьеристы, либо идиоты - и я отвечала на вопрос, кто там у них в Болгарии секретарь ЦК партии. Я туда пошла в 60-е, а Вы там сидели, или в соседнем кабинете, в начале восьмидесятых. Несомненно, Вы принадлежали к кругу людей, с которыми я, мягко говоря, не дружила. Оказывается - что меня и удивило в Вашем письме, - у кого-то из этих людей в 80-е годы могла быть "позитивная" мотивация. Вы там присутствовали - молодой, талантливый человек, мечтающий стать "директором завода", осмысленно и правильно что-то производить, может, даже оружие для защиты родины. И там, в этом окружении, Вы видели "прогрессистов", как Ельцин, и ретроградов, как Лигачев. Вы находились внутри системы, и нашли там свое место, и создали команду. Вы пишете, что идеология Вас не интересовала, а имело значение "стремление к лидерству". Но это стремление - приличное определение понятия "карьеризм". Это не ругательство, а определение. Карьера, дело - важнейшая часть жизни нормального мужчины. Сегодня - и правила игры были таковы, что порядочному человеку их принять было невозможно. А Вы-то были мальчиком из приличной семьи. Как можно было ухитриться вырасти "правоверным" комсомольцем безо всяких сомнений в том, кто друзья и кто - враги? Значит, это было возможно. У меня нет оснований не доверять Вашему анализу. Значит, я была пристрастна в своем полном неприятии всех партийных и полупартийных людей. В восьмидесятые годы в руководстве страны (да и на всех уровнях, вплоть до бани и детского сада) была уже полностью изжита любая общественная идеология, и оставался только пустой каркас. Теперь вижу, что я неполно представляла себе картину. Может, и вовсе неверно. Отвращение к советскому строю было во мне столь велико, что я не допускала, что в этой позднекоммунистической среде можно на кого-то ориентироваться, кому-то доверять. Даже кумира найти. Ельцин был для меня одним из партработников, и я страшно заволновалась, когда все мои друзья побежали к Белому Дому, а я сидела у себя дома и горевала: почему мне не хочется бежать на эту демонстрацию вместе со всеми? Через несколько дней сказала: если будет люстрация, как в Германии после поражения нацистского режима, тогда поверю. Был большой энтузиазм, а я не могла его разделить. Люстрации не было: почти все начальники остались прежними, поменявшись креслами, лишь кое-кого изгнав. Я понимаю, что в Ельцине было обаяние, и размах, и хорошие намерения. Только кончилось плохо - сдал всю страну в руки КГБ. Нашел "чистые руки". И Вы это, какими-то иными словами выразив, тоже, как мне показалось, признаете. |
|
|