"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

сквозняков, грубости, всех шероховатостей мимотекущей жизни.
К сентябрю сорок четвертого года клиника Павла Алексеевича вернулась
в Москву. В квартиру Елены в Трехпрудном переулке, на которую она
рассчитывала, к этому времени вселили двух мелких энкавэдэшников, и
молодая семья опять оказалась в служебном помещении, где до войны жил
одинокой неприхотливой жизнью Павел Алексеевич. Это был полуподвал,
довольно просторный, но сырой и мало подходящий для ребенка. Таня, как
будто специально для того, чтобы беспокойство о ее здоровье не было
напрасным, часто простужалась и подолгу кашляла.
Семейная жизнь Павла Алексеевича и Елены Георгиевны складывалась
столь счастливо, что даже Танино нездоровье сообщало особую ноту близости
между супругами. Долгое время первым словом при возвращении Павла
Алексеевича с работы было тревожное "кашляла?".
Василиса пожимала костлявым плечом: экое дело, дитё кашляет...
"Ну и бесчувственная старуха", - удивлялся про себя Павел Алексеевич,
стаскивая огромное пальто, набравшее в себя уличного холоду, и отгоняя от
этого холодного воздуха Таню, высунувшуюся в коридор...

6

Павел Алексеевич, как и его покойный отец, имел, несомненно, качества
государственного человека. Хотя на карьеру Павла Алексеевича длинную тень
бросал офицерский чин отца в царские времена, вторая война как бы
исправила это неприятное место в биографии: отец был хоть и военным, но
врачом, да и погиб на германской. Теперь, когда страна опять воевала - с
сыновьями тех же самых немцев, ему было задним числом прощено сомнительное
происхождение. Вскоре после возвращения из эвакуации Павел Алексеевич был
вызван в министерство, где ему было предложено составить проект устройства
мирного здравоохранения в той его части, которая касалась материнства и
детства. Война была на исходе, и хотя комиссия эта не была еще создана, но
предполагалось, что со временем он ее возглавит. В руки к Павлу
Алексеевичу пошла статистика - безграмотно собранная, частично фальшивая и
неполная, но до некоторой степени открывающая ужасную демографическую
ситуацию. Дело было не только в невосполнимой потере огромной части
мужского населения и связанным с этим падением рождаемости. Детская
смертность была огромной, особенно младенческая. Было еще одно
обстоятельство, не учитываемое официальной статистикой, но прекрасно
известное любому практикующему врачу: большое число женщин репродуктивного
возраста погибало от криминальных абортов. Официально медицинские аборты
были запрещены еще в тридцать шестом году, почти одновременно с принятием
Сталинской конституции.
Это запрещение было болезненной точкой в работе Павла Алексеевича:
почти половина экстренных операций была связана с последствием подпольных
абортов. Противозачаточных средств практически не существовало. Врач
обязан был освидетельствовать каждую привезенную по "скорой помощи"
женщину на предмет возможности проведения ею подпольного выкидыша: это
влекло за собой судебные преследования. Павел Алексеевич избегал таких
завуалированных доносов и писал в анамнез разоблачительные слова
"криминальный аборт" в единственном случае - когда пациентка умирала. Если
жизнь женщины была спасена, такое медицинское заключение привело бы на