"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

спектакль?
Высшая безымянная мудрость заключалась в том, что из
одной-единственной клетки, образованной из малоподвижной и слегка
расплывшейся яйцеклетки, окруженной лучистым венцом фолликулярных клеток,
и долгоносого, с веретенообразной головкой и спиральным вертлявым хвостом
сперматозоида, с неизбежностью вырастает человеческое существо,
полуметровое, орущее, трехкилограммовое, совершенно бессмысленное, а из
него, повинуясь все тому же закону, развивается гений, подонок, красавица,
преступник или святой...
И как раз потому, что он знал очень много, собственно говоря, все,
что к тому времени было известно об этом предмете, он представлял себе
гораздо лучше остальных, из какого космического варева выныривает каждая
Катенька и каждый Валерик.
В отцовской библиотеке, в значительной степени утраченной, было
множество книг по истории медицины, и он всегда любил остатки этой милой
рухляди: радовался, изумлялся, иногда смеялся над фантастическими
суждениями своих давно умерших коллег, будь то древнеегипетский жрец,
первый в мире профессиональный анатом, или средневековый умелец, делающий
кровопускание, кесарево сечение и удаление мозолей за ту же плату.
Еще в юности запал в него текст письма вавилонского жреца и врача
Бероса, в котором тот объяснял своему ученику, что вот уже тридцать лет,
как звезда Тишла вошла в созвездие Сиппару, и мальчики с тех пор рождаются
более крупными, более агрессивными, и ручки их как будто держат копье...
"Не удивительно, - пишет далее врач, - что последние десять лет идут
непрестанные войны - эти мальчики-бойцы выросли и не могут быть пахарями.
Надо думать, хранительница Ламассу переписывает таблицы судеб".
Павел Алексеевич справился тогда по немецким справочникам, кто же эта
Ламассу, переписывающая судьбы поколений. Оказалось, богиня плаценты.
Поразительным было это обожествление отдельных органов и чувство
космической связи земли, неба и человеческого тела, совершенно утраченное
наукой к середине двадцатого века. И в самом деле, было интересно - если
отбросить эти трогательные суеверия, - есть ли у поколения какое-то общее
лицо, единый характер? Только ли социальные факторы определяют характер
поколения? А может, правда, влияние звезд, или питания, или состав воды...
Ведь говорил же учитель самого Павла Алексеевича, профессор Калинцев, о
"гипотонических" детях начала века... Он описывал их как вялых, слегка
сонных младенцев, с мягонькими мешочками под глазами, с полуоткрытыми
ртами и ангелически расслабленными ручками... Как же, наверное, они были
не похожи на теперешних, с крепко сжатыми кулачками, с подогнутыми
пальцами ног, с напряженными мышцами. Гипертонус. И поза боксера - сжатые
кулачки защищают голову. Дети страха. Они, пожалуй, более жизнеспособны.
Только вот - от чего они защищаются? От кого ждут удара? Что бы сказал об
этих детях вавилонский ученый Берос, жрец богини Ламассу?
Размышления об этих испуганных детях уводили Павла Алексеевича в
другую область: думая о судьбах близких ему людей, он обнаруживал, что
почти все они тоже уязвлены страхом. Большинство скрывали какой-то
постыдный факт происхождения или родства либо, не в силах скрыть, жили в
постоянном ожидании наказания за несовершенные преступления. Помощница его
Валентина Ивановна происходила из богатейшей купеческой семьи, другой
коллега нес в жилах, как чуму, скрытую половину немецкой крови, у