"Уместны были бы привидения..." - читать интересную книгу автора (Форэн Алекс)

Мэй

В последнее время моя жизнь стала похожа на жевательную резинку. Знаете, когда кладешь в рот душисто-малиновую подушечку, впиваешься зубами в сладкую мякоть, и по всему рту распространяется свежесть, чувствуешь себя замечательно. Но когда от малины не осталось и следа, а ты еще возишь во рту эту противную, липнущую к зубам жвачку, не имея возможности просто выплюнуть ее, жизнь кажется невыносимой.

Именно такими были несколько последних месяцев. Бесконечные кастинги, медлительные стилисты, однообразные фотосессии. Во время последней мы с девочками вынуждены были изображать пылкую страсть к электроинструментам в пыльной комнате, декорированной под гараж. Поэтому известие о том, что нам целую неделю предстоит за неплохой гонорар провести с нормальными обеспеченными парнями в каком-то европейском замке, не могло меня не обрадовать.

Эта Ирландия, оказывается, очень забавная страна. Пока мы были в аэропорту, а потом летели на вертолете, погода сменилась несколько раз: сначала ослепительное солнце, затем дождь, и все небо заволокло серыми тучами, а потом вдруг – опять тепло, светло, как ни в чем не бывало. Больше всего мне понравились здешние барашки. Никогда не видела таких – словно игрушечные! Им бы еще бантики повязать, и можно ставить на витрину какого-нибудь милого магазинчика. А когда вдалеке показался замок, я чуть не вскрикнула от восторга. Просто настоящая готика, если я что-нибудь в этом понимаю. Загадочный, неприступный, башни уходят в голубое небо, а вокруг – луга ослепительно-зеленой травы.

Сверху все это выглядело сногсшибательно. Безумно красивая аллея, идущая к замку между двух рядов могучих деревьев, громада самого замка, изумрудное поле за ним, река за полем и лес…

Как только мы приземлились, Джефф выпрыгнул и пошел к замку. Нам с Пэм и Пэт пришлось выбираться из вертолета самим. Это было очень неудобно, учитывая высокие каблуки, я даже чуть не упала. Но, как оказалось, еще труднее было идти на каблуках по гравию. Мы с Пэм взяли друг друга под руки и пошли к замку. Со стороны, наверное, мы смотрелись удивительно глупо.

На ступеньках замка нас встретил дворецкий. Чопорный англичанин церемонно поклонился нам. Лицо круглое, излучающее знаменитое британское высокомерие, зато глаза – хитрющие и очень живые. Он сохранял серьезную мину, но почему-то все время казалось, что еще мгновение – и он подмигнет или состроит смешную физиономию.

И вот тяжелые старинные двери распахнулись, и мы попали в огромный каменный холл. На полу лежал невероятной красоты ковер, под высоким потолком висела гигантская чугунная люстра с множеством свечей, стены украшали зеркала в роскошных золоченых рамах. Из холла на второй этаж вела широкая парадная лестница.

– Добро пожаловать в Хэмфилд! – сказал Малкольм. – Думаю, время, проведенное здесь, будет для вас незабываемым праздником единения с историей былых веков.

Пэм не удержалась и хихикнула. Если уж мы и планировали уединиться здесь с кем-нибудь, то былые века тут были абсолютно не причем.

Малкольм никак не отреагировал на ее смешок и подозвал девушку в скучном неброском костюме и дешевых черных туфлях.

– Это Мари, – продолжал он, – старшая горничная замка.

– Буду рада быть вам полезной, – произнесла она с таким забавным акцентом, что тут уже мы втроем не удержались и прыснули.

Горничная улыбнулась какой-то странной, ничего не выражающей улыбкой – будто просто позволила своим полудетским, некрашеным губам чуть растянуться. При этом ее светлые, странные глаза необычного серо-зеленого оттенка были устремлены куда-то поверх наших голов, несмотря на то, что эта девица была как минимум на полголовы ниже любой из нас.

– Я покажу вам ваши комнаты, – сказала она. – Прошу следовать за мною наверх. Ларри поможет нам с багажом.

Непонятно откуда вынырнул лысый жилистый человек угрюмого вида и неопределенного возраста, в каком-то зеленом одеянии, и легко подхватил наши чемоданы. Я попыталась было поздороваться с ним, но ответом мне была только улыбка на его странной физиономии.

– К сожалению, Ларри нем от рождения, – пояснила Мари. – Однако он все слышит. Иногда даже то, чего никто не говорит, – добавила она ни к селу, ни к городу.

Мы стали подниматься вверх по широкой величественной лестнице. На стенах висели портреты. Видимо, предки хозяев замка. Их надменные лица понуро смотрели на нас. Рыжеусые мужчины в напомаженных париках в окружении каких-то охотничьих аксессуаров с сердитыми гончими у ног. И квелые белесые женщины, утянутые в корсеты – казалось, таким даже дышать стыдно, поскольку это может показаться неприличным проявлением их чувственности. Я была в музее только два раза в жизни, еще в школьные годы. Тогда мне это показалось не слишком веселым занятием. Бывшие люди на истлевающих полотнах. Странно, но эти господа выглядели очень живыми, несмотря на средневековый антураж. Будто их рисовали не несколько столетий назад, а на прошлой неделе.

* * *

Моя комната оказалась просторной и светлой. Она была угловой, и окна выходили на две стороны. Большая удобная кровать, изящный туалетный столик, зеркало, старинный резной шкаф красного дерева. Идеальный порядок.

Лишь посреди комнаты валялся почему-то тряпичный кролик, наряженный в камзол и шляпу. Я взяла игрушку и положила ее на кровать.

– Всегда рада провести ночь с истинным джентльменом, – сказала я своему неожиданному гостю.

Закрыв дверь в комнату, я почувствовала, как здесь тихо. После Нью-Йорка, после гула вертолета это ощущалось особенно остро. Немного посидев в кресле, я встала и начала не спеша распаковывать вещи. Неожиданно сзади раздался негромкий стук. Я обернулась. Стук повторился. Я была уверена, что это в шкафу, и стала осторожно подкрадываться к нему, но тут в мою комнату вбежала Пэм.

– Это просто катастрофа! – выкрикнула она с порога. – Я забыла свое красное платье. Как это могло случиться? Я же точно помню, что положила его.

– Ты хорошо посмотрела? – на всякий случай спросила я, зная особенность своей подруги утопить самое необходимое на дне чемодана.

– Я все пересмотрела. Наизнанку вывернула этот чертов саквояж, – Пэм нервно запустила руку в свои солнечные локоны.

– И чье это алое одеяние спряталось в моем чемодане, не малышки ли Пэм? – в дверях стояла Пэт. На ней уже было надето облегающее синее платье. Черные волосы были изящно разбросаны по плечам. Только у Пэт получается так искусно справляться со своими непослушными волосами. В ее руках было счастливо найденное платье Пэм.

– О, Пэт, я тебя обожаю! – взвизгнула Пэм и чмокнула ее в щеку.

Пэт улыбнулась улыбкой королевы и подошла к окну.

– Шикарный вид из комнаты Мэй, – Пэт прищелкнула языком. – Завидую.

Я тоже выглянула в окно. Передо мной раскинулся огромный зеленый луг, вдали извивалась река, на противоположном берегу которой был виден густой лес.

– Поторопитесь, девочки! Ужин через полчаса. Наши друзья не должны ждать, – предупредила нас Пэт.

Оставшись одна, я подбежала к шкафу и открыла дверцу. Внутри, конечно, никого не было. Что же тогда там стучало?

* * *

Мы опоздали к столу на пятнадцать минут, поскольку Пэм никак не могла выбрать из пяти пар туфель наиболее подходящие.

Когда мы вошли в зал, все уже сидели за большим круглым столом. В дальнем конце зала возвышался камин, а по стенам были развешаны старинные канделябры. Или канделябры не развешивают?.. Всегда путаюсь...

– Ну, вот и наши девушки, – гордо произнес Крис – единственный из троих, с кем мы познакомились еще в Америке. Он дружит с владельцем нашего агентства, и мы оказались здесь именно благодаря ему.

– Спасибо, что пояснил, Крис, – саркастически произнес Генри – высокий светловолосый парень. Не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, что он был самым преуспевающим из этой троицы.

Крис напрягся, не поняв, доволен ли Генри его выбором.

– Все нормально, Крис, – успокоил его Генри. – То, что надо! Тем более, что я теперь помолвлен, и право голоса только у вас с Джеффом. Ты рад дамам, Джефф? – обратился он к голубоглазому красавцу, который все это время мечтательно наблюдал, как играет свет в бокале бордо.

– Очень, – ответил Джефф таким тоном, что ни у кого не возникло желания продолжать приставать к нему с вопросами.

В это время в зал вошел молодой человек в вечернем костюме. Он оказался хозяином замка и, познакомившись с нами, попросил дворецкого подавать на стол.

– Ну что же, господин Уоллис, расскажете нам о вашем замке? – сказал Крис, как только блюда оказались перед нами.

– Извольте, – отозвался англичанин. – Замок был построен в 16 веке сэром Альфредом Хэмфилдом. Он был англичанином, прибывшим сюда по назначению Королевы. Это был выдающийся человек. Истинный слуга короны. Его портрет вы можете видеть над столом.

– Удивительно злобный тип, – заметил Генри, взглянув на портрет седого старикана на стене.

– Вы правы, – согласился Уоллис, ничуть не обидевшись. – Он отличался особой жестокостью по отношению к своим подданным, и был убит взбунтовавшимися ирландцами прямо во время ланча. Ему пропороли вилами живот. Зато его сын, Джеймс, был большой ценитель искусства и либерал, за что тоже поплатился, но уже по милости Ее Величества. Он был насильно вывезен из Ирландии и заключен в Тауэр, где и скончался. У него остались молодая жена и дети, которых тоже постигла нелегкая участь...

Хотя я не очень интересуюсь историей, то, что рассказывал Уоллис, иногда было интересным. Особенно взбадривали кровавые подробности. Но сама его монотонная речь выматывала, как лекции в колледже, из которого я вовремя сбежала, чтобы не стать занудой, как мои сокурсницы.

После десерта все перешли в каминный зал, и Мари подала кофе и дижестивы. Уоллис рассказывал какие-то местные легенды, а когда понял, что его особенно никто не слушает, сказал:

– Рад был доставить вам удовольствие, дамы и господа. А теперь разрешите мне удалиться. Дела требуют моего присутствия в Дублине. По всем вопросам прошу обращаться к Малкольму и Мари. Лучших помощников не найти во всей Ирландии… Надеюсь, вы полюбите Хэмфилд.

Попрощавшись с ним, Генри и Джефф стали лениво болтать о своих делах. Крис делал вид, что слушает Генри, но больше его волновал глубокий вырез на груди Пэм. Думаю, эту ночь они проведут вместе. Красавец Джефф говорил мало, и о чем-то думал. Люблю, когда мужчина вот так загадочно думает. Ни он, ни Генри, казалось, не обращали на нас внимания, пока Генри вдруг не повернулся к нам:

– Милые дамы, как вам понравился замок?

Ну, слава богу, подумала я. А то мне уже показалось, что мы тут – что-то вроде дополнительных канделябров.

Пэт сказала, что здесь пыльно, но миленько, а Пэм надулась и пожаловалась, что у нее из спальни весь вид закрывает огромное дерево – не то, что из моей комнаты.

– Зато у меня кто-то живет в шкафу, – сказала я.

Все замолчали и уставились на меня.

– У меня в комнате раздавались какие-то странные звуки, будто в шкафу что-то стучало.

Джефф вопросительно посмотрел на Криса. Тот лишь пожал плечами. Мои подруги посмотрели на меня, как на сумасшедшую. Я так и думала, что мне никто не поверит.

– И кто же это, по-твоему, мог быть? – спросил Генри.

– Откуда я знаю?! У меня еще в комнате игрушка на полу валялась – кролик.

– Крис, – обратился Генри к своему приятелю, – в этом замке есть дети?

– Конечно, – ответил Крис. – Вы же видели: такой щуплый, волосики еще не отросли, а говорить совсем не умеет. Ларри зовут.

Генри улыбнулся и посмотрел на меня.

– Может, мне действительно показалось, – сказала я, и решила сменить тему: – Какой вкусный был ужин! Это ирландская кухня?

– Французская, мисс, – произнес Малкольм, который все это время увлеченно наблюдал за нами.

* * *

После ужина все разошлись по своим комнатам. Кроме Джеффа, который подошел к роялю и стал играть. Не часто сейчас увидишь музицирующего бизнесмена. Как в кино – замок, свечи… и молодой красавец за роялем. Мне не хотелось уходить. Как бы заговорить с ним? Я встала, прошлась туда-сюда, немного посмотрела на огонь в камине. Стала пристально рассматривать портреты. Попыталась представить себя английской аристократкой, утянутой в корсет, с мертвецки бледным лицом и тяжелой прической на голове. Бедняжки! Если нам приходится терпеть дискомфорт только во время съемок и показов, то жизнь этих барышень, похоже, была постоянной пыткой.

Все-таки есть плюсы в том, что я попала, в конце концов, в наше агентство, где девушек предпочитают раздевать, а не одевать. Правда, позы, в которых мы вынуждены застывать по нескольку часов на фотосессиях… Но когда видишь результат – себя на страницах журнала – все минувшие мучения кажутся такой ерундой… А эти несчастные создания! Какую награду получали они за все эти корсеты? Неужели мужчинам тех времен они казались красивыми?

Мне хотелось поделиться своими соображениями с Джеффом.

– Скажите, Джефф, – начала я, – вам не кажется странным, что никто на этих портретах не улыбается? Ни мужчины, ни женщины – никто?

Джефф прервал игру и посмотрел на меня несколько удивленно.

– Видно, в те времена было не принято улыбаться, когда позируешь, – сказал он и сразу же вновь повернулся к роялю, как будто все возможные темы для разговора были исчерпаны.

«Ну что я такого сказала?! Неужели полную глупость?!» – секунду поразмыслив над этим, я решила, что даже если и глупость, то не полную. И решилась продолжить:

– А вот когда мы позируем, то нас всегда просят улыбаться как можно шире. Так надоедает иногда!

Джефф только хмыкнул. Я почувствовала, что мне просто нечего больше сказать. В это время вошла горничная, и я, как за соломинку, ухватилась за нее, начав задавать первые попавшиеся вопросы об Ирландии. Она что-то отвечала, но на таком непонятном английском, что через несколько минут я пожелала Джеффу доброй ночи и поднялась в свою спальню.