"Виктория Угрюмова. Пылающий мост (Кахатанна #4)" - читать интересную книгу автора

Самым отвратительным, что когда-либо видел капитан в своей жизни, и
была эта самая голова. Ибо чудовище, находившееся в пещере, являлось, вне
всяких сомнений, исполинской мантикорой. И человеческое лицо в обрамлении
львиной гривы было отвратительным и противоестественным...
Лондэк так никогда и не смог понять, что же его устрашило больше:
жуткая маска ярости, искажавшая морщинистое женское лицо, или невероятные
размеры мифического чудища.
О мантикорах Лондэку рассказывала его бабушка в том далеком детстве,
которое здесь, в пещере, в недрах Змеиной горы, представлялось уже
невероятным, случившимся с кем-то другим.
Старушка утверждала, что некогда мантикоры бродили по Арнемвенду,
оспаривая у драконов право считаться владыками всех живых существ. Люди не
знали, кто же сильнее: драконы или мантикоры, но было доподлинно известно,
что эти кошмарные твари - одни из немногих, кто смел открыто бросать вызов
детям Ажи-Дахака. Сараганские легенды гласили, что великая прамантикора,
носившая имя Алмаках, кормилась исключительно мясом детей либо невинных
девушек и по этой причине выросла до огромных размеров. Лондэк даже помнил
несколько куплетов из песни, в которой говорилось о битве между
мантикорами и драконами за власть над миром. Она обрывалась на полуслове.
Наверное, победили все же драконы, ибо об их противниках не было
слышно ни слова с тех пор. Только бабки изредка пугали непослушных внучат,
стращали жутким призраком твари, кормящейся детьми.
Нужно ли говорить, что взрослые в эти сказки давно не верили?
Не верили, но вот поди ж ты...
Капитан замковой стражи никогда в жизни не видел иных драконов, кроме
тех, что украшали крышу дворца сараганского наместника. Однако он
представлял себе, что крылатый ящер должен быть большим и мощным. Теперь,
глядя на оскаленную пасть, в которой торчали белоснежные клыки хищника,
он, содрогаясь, подумал, что, возможно, драконов истребили еще в те,
легендарные времена. Потому что невозможно уйти живым от такого врага.
Мантикора возвышалась над подошедшим к ней магом так, что казалось,
он собирается пройти под какой-то странной на вид лохматой аркой,
образованной передними лапами и мощной грудью твари. Мантикора в
сладострастном нетерпении вбирала и выпускала когти, предвкушая ужин. Змей
Могашшин не дошел до нее нескольких шагов и отступил в сторону, пропуская
вперед детей, которые автоматически продолжали двигаться с застывшими,
остекленевшими глазами.
Лондэку показалось, что мантикора благосклонно кивнула старому магу,
прежде чем принялась за трапезу...

***

Сидя у себя в каморке, где стояли у стен алебарды и копья, где висели
смазанные жиром кольчуги и доспехи, где тяжелый прямой меч, добытый в бою
с гемертами, ждал, пока его заточат и отполируют, Лондэк пытался молиться.
Он никогда не молился прежде, даже перед сражениями, ибо всегда считал,
что богам и без того все ясно. Он доверял им столь же безоговорочно, сколь
до сего дня доверял своему хозяину. Но сейчас все было иначе. Лондэк
сплетал и расплетал в волнении грубые, мозолистые пальцы, кашлял до слез в
глазах, сбивался и повторял все заново.