"Виктория Угрюмова. Дом там, где ты (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Элеоноры против Боболониуса, или все же наоборот.
Себастьян Тарасович тревожно переводил взгляд на молодых людей и
обратно.
- Это было в дни безумных извращений Каракаллы, - неожиданно выпалил
Боболониус. - Мореплаватель Павзаний с берегов далеких Нила в Рим
привез цветастых тканей, ну, что он там еще привез тогда? - поднял
глаза к потолку, перечисляя, - благовония всякие, мартышек
неограниченное количество, побрякушек, естественно; ковры, фруктов
много, что правда, то правда - и большого крокодила! Я уже тогда был
большой.
- Скромно сказано, - сказал Димыч, в то время как его уши
отказывались верить тому, что они слышали.
Перед ним громоздилась огромная крокодилья голова и часть туловища,
стоявшего на полусогнутых, массивных коротких лапах, обутых в
сандалии. Крокодил был просто чудовищный - темно-зеленый,
бесконечный, бугорчатый, и весь топорщился от жутких мускулов,
которые шарами катались под его чешуйчатой шкурой. Его тело
скрывалось в коридоре, словно пропадало в никуда, и от того, что не
было видно хвоста - казалось еще страшнее. Даже смешные и
трогательные сандалии положения не исправляли. Хуже он, крокодил
приветливо улыбался, выставляя на всеобщее обозрение такой частокол
зубов, что ну его на фиг! Прямо не крокодил, а мозозавр какой-то.
- Ну что, целоваться будем или просто, по-мужски, пожмем друг другу
руки? - поинтересовался Боболониус, нарушая гробовое молчание.

***

Алиса Сигизмундовна родилась в августе 1448, и потому в этом году ей
исполнялось 550 лет - по-своему круглая и знаменательная дата.
Праздновать решили без особых торжеств, в тихом домашнем кругу,
среди своих.
Властная и строгая дама, происходившая из воинственного и славного
рода польских князей Вишневецких - Алиса Сигизмундовна в первые дни
наводила легкий ужас на Тэтэ, которая боялась ее больше, чем
Боболониуса, Фофаню, Горация Фигула и даже жутковатого на вид
Христофора Колумбовича вместе взятых. Однако месяц спустя обе дамы
как-то незаметно спелись, и теперь по утрам их часто можно было
застать на кухне, когда, проводив Димыча на работу, Тэтэ пекла
пирожки - и не пирожки даже, а кулинарные шедевры - под строгим и
чутким руководством старой княгини. А поскольку Алиса Сигизмундовна
была страстной любительницей живописи, то отдыхала она обыкновенно в
своем собственном портрете, который висел в голубой гостиной, и
очень любила, чтобы Тэтэ сидела прямо под ним с вязаньем или
вышиванием - это очень ее успокаивало.
А вскоре и сам Иловайский окончательно размяк и оттаял душой в новом
обществе, и более не вздрагивал, когда наперерез ему, из стены в
стену, шла высокая статная фигура в теплом шлафроке.
Алиса Сигизмундовна и при жизни сантиментов не любила, но
привязалась к новым соседям с нежностью, которая поразила ее саму.
Так что теперь любому, кто посмел бы причинить вред либо обиду ее