"Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов. Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу авторавнимание на прилагательные, господа. Прилагательные не с бухты-барахты
употребляются... До холма, на котором крохотной кучкой лепились хозяйственные и жилые постройки и который в планах и донесениях немецкого командования гордо именовался "высота 6", было не так уж и далеко. Карабкавшийся вверх, к намеченной цели, огромный танк, свежевыкрашенный в зимний камуфляж, внезапно затормозил и уставился перед собой в пустоту. Пока усы-антенны раскачивались из стороны в сторону, внутри башни что-то хрюкнуло, лязгнуло, крышка люка приподнялась, и из образовавшегося проема высунулась голова, принадлежащая тому, кого не далее как вчера собутыльники именовали цветом, гордостью и надеждой нации. - Фу-уф!... Августин, Августин, чер-рт!!! Ну и денек сегодня! Что они на этих противотанковых буераках выращивают? - произнесла голова и спряталась обратно. - Генри-и-их! Черт возьми! Где бинокль? Сколько раз повторять: бинокль мой не брать... и так ни зги не видно, еще и снега, как в Альпах, навалило. Того гляди, партизаны в маскхалатах полезут. - А у партизан есть маскхалаты? - недоверчиво поинтересовался Генрих. - Должны быть. Они же партизаны, а партизаны обязаны быть незаметными и неуловимыми. Как стать неуловимым и незаметным на снегу? В маскхалате. - Так то где-нибудь в Европе, - не унимался Генрих. - А здесь все наоборот. Мне унтер успел рассказать, что их атаковала горстка советских автоматчиков цвета хаки, но на лыжах. - Видимо, этот унтер тоже не пропускает заведений типа "Синей жирафы", - отрезал Дитрих. И уже менее уверенно добавил: - Я понимаю, господа, что мы в России, но всякой глупости есть - Дай Бог, - вздохнул Вальтер. - ... Августин, Августин... - промурлыкал Дитрих, мотая головой, словно отгонял назойливую муху. - Где бинокль, я спрашиваю?! - На месте, герр майор, - выпалил Генрих, различив в командирском голосе грозные нотки. - Разрешите напомнить, после того случая в полевом сортире вы сами приказали... - Я прекрасно помню все случаи в полевых сортирах! - рявкнул Дитрих. - Откуда такая многословность, лейтенант? Вот уж действительно - воздух России действует разлагающе на нестойкие умы. Безалаберная страна, безалаберный народ: достаточно поглядеть, по каким дорогам они ездят и на чем они по ним ездят. - Дитрих покосился на ржавые развалины, в которых председатель колхоза "Светлый путь" без труда опознал бы свой лучший трактор. Но мы уже не впервые повторяем: куда там немецкому изобретателю до председателя колхоза! - И ты туда же, - продолжал ворчать он, правда скорее для проформы, - скоро будешь похож на типичного русского Ивана, которому не хватает мозгов даже на то, чтобы понять и исполнить приказ своего майора. Майн Готт! Я уже мечтаю убраться отсюда обратно в фатерлянд, увидеть нормальные дома, нормальные дороги, нормальные поля. Чтобы вот так, просто, увидел - и сразу понял, что это такое... Хватит мне зубы заговаривать! После того случая в сортире... я стал куда осмотрительнее. Давай сюда бинокль. Некоторое время Дитрих недоверчиво всматривался в бинокль, после чего отнял его от глаз, тщательно протер линзы, подышал, еще раз протер ослепительно белым носовым платком, снова поднес к глазам. |
|
|