"Диана Удовиченко. История бастарда " - читать интересную книгу автора

сжался в комок и зажмурился, ожидая, что кайлар, разозлившись, сплетет новое
заклятие, теперь уже для меня. Какое-то время ничего не происходило, и я
рискнул открыть глаза. Первое, что увидел - мельчайшие осколки под ногами.
Зеркало, не выдержав столь непочтительного обращения, превратилось в мелкое
крошево. Некоторое время я бессмысленно пялился на осиротевшую раму, затем
отшвырнул ее в сторону. Да, видно, не суждено дочке Трувисила полюбоваться
своей красотой. Что-то скажет дядюшка Ге!
- Ох, спаси нас, Луг милосердный! - запричитала пожилая торговка. -
Гляньте, что творится! Головы-то у него и нету!
Я испуганно ощупал обеими руками голову, и, убедившись в ее наличии,
обернулся. Картинка была та еще: незадачливый кайлар бесформенным кулем
лежал в пыли обочины. Голова действительно напрочь отсутствовала, дотла
сожженная отраженным заклятием. Значит, убийца пытался воспользоваться
"Поцелуем саламандры". Опасная штука. На плечо легла чья-то тяжелая длань.
- Прошу за мной, сударь, - проговорил внушительный голос, заставивший
меня вздрогнуть и оглянуться.
За моей спиной вырос высоченный детина в черном, по фасону напоминающем
офицерский мундир, костюме. Вот только знаков отличия не было. Физиономия
каменно непроницаемая, внимательные глаза испытующе вглядывались в мое лицо.
От такого не убежишь. Неужели имперский пес? Похож, но у тех мундирчики
серые.
- За мной, сударь! - повторил он и кивком указал на злополучную карету,
которая, остановилась шагах в двадцати от меня.
Пришлось, проклиная свою невесть откуда взявшуюся резвость и мысленно
моля о заступничестве всех богов Аматы, плестись за каменнолицым к черному
экипажу, который теперь казался зловещим и опасным. Детина вежливо подсадил
меня и плотно захлопнул дверь, оставшись снаружи. Сквозь причудливый рисунок
стекла видно было, что он, сложив руки на груди, встал перед каретой,
загородив дверцу своей грудью.
Внутри экипаж выглядел гораздо богаче и солиднее, чем снаружи. Его
стенки были обиты золотистой тканью. Мне даже сначала показалось, что это -
не что иное, как драгоценная эмиратская парча, но я сразу отбросил эту
мысль, как безумную. Такую роскошь может себе позволить разве что
августейшая особа. А на нее, по моему мнению, сидящий на бархатном диванчике
человек ну никак не тянул. Хотя, по всему видно, господин он знатный и
богатый: взять хотя бы дорогое сукно его черного мундира. Кстати, тоже без
всяких знаков отличия. Человеку, рассматривавшему меня с благожелательным
интересом, было на вид лет пятьдесят. Тонкие черты лица, обрамленного
небольшой ухоженной бородкой, внимательные карие глаза, благородный нос с
горбинкой. Где-то я его видел. Господин жестом указал мне на диванчик
напротив, я присел, с облегчением выдохнув: стоять скрючившись в низкой
карете при моем росте было не очень-то удобно.
- Вы не поранились? - спросил мужчина.
Голос мягкий, бархатистый, очень приятный. Но чувствуются в нем нотки
человека, привыкшего повелевать. Как же его титуловать-то?
- Нет, - кратко ответил я, решив, что лучше проявить невежливость, чем
ошибиться. Кто его знает, назовешь его сиятельством, а он какая-нибудь
светлость. Может и обидеться.
Впрочем, человек не проявил никаких признаков недовольства, улыбнулся и
продолжил: