"Анатолий Удинцев. Розыск (Повесть, Сб. "Поединок", 16)" - читать интересную книгу автора

"Ага-а! Трусишь, мил человек! - с неожиданным злорадством подумал
Волков. - Это тебе не на собраниях выступать: "Если прикажут!", "Если
понадобится!"... Понадобилось! Тут вопрос ребром: или ты его задержишь,
или он тебя завалит, как того рыжего. Другого не дано. Конечно, можно
повернуть назад, к Кандычеву. Сбился, мол, со следа, и дело с концом. И
никто бы тебя не осудил - сам ранен, товарища не бросил, и все такое... А
если еще "подзалить" немного - так и вообще в герои выйду!" - издевался
над собой Олег.
Между тем день уже заметно клонился к вечеру. Начинало смеркаться.
Ветер усилился, и тайга под его порывами заволновалась, зашумела мощно и
глухо. Вершины огромных елей и сосен ходили так сильно, что, глядя на них,
кружилась голова.
"Пожалуй, дождь может пойти! - озабоченно поглядывая на низкие
тяжелые тучи, подумал Олег. - А то и со снегом!"
Он знал, что погода в этих местах может выкинуть самый неожиданный
фортель. Что ни говори - Север есть Север!
"А снежок-то, пожалуй, был бы мне на руку!" - пришла мысль.
Он представил себе на припорошенном снегом мху четкие отпечатки
подошв сапог Рыбакова и аж прищелкнул языком от удовольствия. Вот когда бы
он смог увеличить скорость! Они прямо грезились Олегу, становились
навязчивым видением, эти отпечатки резиновых сапог с протектором "елочка"!
"Но тогда же Кандычев вконец замерзнет! И так, поди, замерзает.
Крови-то много потерял... Ну да ничего! Петруха парень крепкий, обойдется!
- успокаивал он себя, но сердце все-таки ныло в тревоге. - Скоро прилетит
вертолет, подберут его... Но почему я не слышал звука вертолета? Неужели
не выпустили по метеоусловиям? - гадал он. - Вполне могло быть. Целый день
облачность низкая, могли и не выпустить..."
- Эх, Петруха, Петруха! - вздохнул вслух Волков. - Ты уж как-нибудь
держись там, браток! Я постараюсь быстро обернуться...
Пройдя еще несколько километров, Олег попал в "гибняк" - мертвый лес,
поеденный каким-то вредителем. Зрелище было неприятное. Серо-черные
безжизненные, источенные червями стволы тянули к низкому, хмурому небу
свои узловатые сучья, страшные, словно ампутированные руки. Все здесь
напоминало неправдоподобно громадное кладбище - так же пустынно и жутко.
Ни звериных, ни птичьих следов. Только ветер гуляет в мертвых стволах,
завывая по-особому протяжно и тоскливо.
"Вот где о царстве Кощея фильм снимать!" - думал Олег, оглядываясь по
сторонам.
Он шел и размышлял, что как ни храбрись, а все-таки одному в тайге
страшновато. Случись что, помощи ждать неоткуда - на десятки километров
вокруг никакого жилья... Есть, правда, любители порассуждать: мол,
бывалому человеку тайга - дом родной! И накормит, мол, и напоит, и ночлег
даст. Оно, может, и так, если рюкзак полон припасов, а рядом товарищи, с
которыми и лихо не беда. Еще веселее, когда лаечки впереди бегут, о разных
лесных жителях предупреждают. Тогда и бояться нечего, тогда и трудные
километры в удовольствие. А в его, Волкова, положении? Вывихни ногу -
конец. В болотине оступись - тоже конец! А сколько еще километров шагать,
что впереди ждет - кто знает!
"Во, во! Ходи, ходи, паря, доходишься! - неожиданно поддакнул внутри
Волкова какой-то человечек. - Вишь, во-о-н тот ельничек, что впереди