"Марина Юденич. Ящик Пандоры" - читать интересную книгу автора

сознания, и телесная оболочка обмякла, как насильно поднятое кем-то тело
глубоко спящего человека.
Уже в вечерних своих выпусках самые дотошные венские газеты сообщили об
очередном феноменальном эксперименте знаменитого психиатра, излечившего одну
из самых блестящих дам венского общества от загадочного недуга всего лишь за
один сеанс.
Разумеется, имени пациентки прославленного доктора газеты не сообщали,
как не сообщали и подробностей ее странного недуга и волшебного исцеления.
- Может, выпьешь воды? - Терпению Виктора, похоже, наступал предел, но
и Ванда, по счастью, к этому моменту уже почти отсмеялась.
- Прости. - Она аккуратно вытерла совершенно натуральные слезы, градом
катившиеся из глаз, когда она искренне смеялась. Это было свойство ее
организма, и с этим ничего нельзя было поделать, потому, отправляясь в театр
смотреть комедию, Ванда щедро запасалась носовыми платками: если комедия
оказывалась на высоте - слезы текли рекой. - Прости, - еще раз повторила
она, стараясь вложить в голос всю искренность сожаления. Ей правда было
жаль, что так получилось. - Но для меня это оказалось слишком неожиданно.
Слушай, мне бы не очень хотелось исследовать подробности этого твоего, прямо
скажем, нетривиального шага, но и не спросить я не могу, прости Бога ради...
- Да, спрашивай. Собственно, я могу сразу ответить на твой вопрос.
Почему, да? Почему я это сделал?
- Ну, разумеется.
- Потому что, черт побери! Ты, психолог хренов, неужели не заметила,
что за год с небольшим она рядом с тобой превратилась в точную твою копию?
- В каком, прости, смысле?
Изумлению Ванды не было предела. Ей часто говорили, что Танька
стремится во всем подражать ей, да, собственно, она заметила это первой и
именно в силу этого обстоятельства (чего уж тут кривить душою перед собой,
любимой?) впервые взглянула на Таньку с симпатией. Потом это обстоятельство
начало несколько раздражать ее и, возможно, пало первой каплей на дно чаши
ее терпения, в итоге переполненной пролитием совсем других потоков. Сейчас
Ванда вдруг вспомнила случай, со смехом рассказанный ей одним из
приятелей, - тогда она рассмеялась в ответ, но в душе испытала раздражение,
граничащее с откровенной злостью. Хотя случай и на самом деле был
пустяковый. Большой компанией они допоздна засиделись в ресторане, и к
разъезду, как всегда, все стали вызывать свои машины и тесниться у выхода,
одновременно пропуская друг друга и друг другу же мешая. Та же чехарда
происходила и среди водителей, норовивших первыми посадить именно своего
пассажира, но при этом не обидеть хорошо знакомого коллегу и - упаси Боже! -
не задеть чужую машину. Ванде эта сутолока была хорошо известна, потому не
спеша, с толком и расстановкой она приводила себя в порядок в дамской
комнате, кому-то звонила и договаривалась о встречах на завтра - словом, с
пользой для дела тянула время. Танька же, напротив, обожая находиться в гуще
событий, первой выпорхнула на крыльцо ресторана и, зная привычку Ванды
появляться позже всех, сейчас с упоением играла ее роль. Она величественно
обвела взглядом стадо неуклюжих лимузинов и царственно поинтересовалась у
присутствующих:
- Ну и где же моя машина? - Ударение, разумеется, расчетливо сделано
было на слове "моя".
Такая вот случилась однажды почти смешная история, и Ванда именно