"Марина Юденич. Ящик Пандоры" - читать интересную книгу автора

побольше - и перестанет она существовать как прежде: самостоятельная,
гордая, независимая и сильная.
Но в Танькином случае была не лесть. Это было просто подражание,
которое - да! - приятно пощекотало самолюбие, но, отчетливо рефлексируемое,
опасности для личности субъекта, то есть для Ванды, пожалуй, не
представляло. Таков был вердикт. И Ванда снова забыла о Таньке.
А потом Таньку пришлось взять на работу. Собственно, личный секретарь
Ванде был не нужен. В университете и еще нескольких частных заведениях, где
она преподавала, ее обслуживали тамошние технические работники. Личный прием
координировала ассистентка из числа дипломированных психологов, оттачивающих
свой профессионализм в подмастерьях у признанного мэтра. Книги и статьи свои
Ванда набирала на компьютере самостоятельно и вообще терпеть не могла
вторжения, пусть и технического, в собственный творческий процесс. Что же
касается домашних проблем, то их уже много лет, при всех без исключения
мужьях и временных постояльцах Ванды, блестяще решала бывшая ее нянька,
женщина неопределенного возраста по имени Малеля. Звали ее, разумеется,
совершенно иначе, а именно - Мария, но в первый момент их знакомства Ванда
смогла выговорить имя будущей своей домохранительницы только таким
замысловатым образом. Так и осталось, теперь, видимо, уже навсегда, - Малеля
семьи не имела, замужем не была, в будущем, надо полагать, не собиралась,
посему Ванда рассматривала ее как полноправного (постоянного причем!) члена
своей семьи и ничего в этом смысле менять не собиралась.
Однако Танька все же стала личным секретарем Ванды, и очень скоро
последней показалось, что это довольно полезное, если не сказать - ценное,
приобретение. Танька переключила на себя массу мелких вопросов, которые
самостоятельная от природы, а более в силу бабушкиного воспитания Ванда
всегда решала сама: от записи на прием к зубному врачу до напоминания о том,
что легкую седину, мелькнувшую в роскошной золотой шевелюре в том месте, где
волосы распадаются на пробор, желательно побыстрее закрасить и,
следовательно, нужно выкроить время для визита в парикмахерский салон.
Кроме того, выяснилось, что Танька умеет быть неплохой собеседницей, а
точнее - отменной слушательницей. Это было искусство, которым Ванда владела
в совершенстве, как одним из серьезных составляющих ее профессионализма,
потому в Таньке она его оценила вполне. Оказалось к тому же, что и самой
полезно иногда выговориться или по крайней мере изложить свое мнение по
поводу проблем, в которых собеседник хоть немного, но соображает, а
профессиональные знания и навыки Танька ловила на лету.
В Вандиной жизни это был период, который она определяла как "изгнание
Подгорного" - того самого очередного мужа, который теперь понуро сидел
напротив, пытаясь взвалить на ее плечи тонны своих нешутейных проблем.
Изгнание было процессом не буквальным, но длительным и довольно болезненным
для обоих. Они уже некоторое время назад расстались почти добровольно, но
каждый в разной степени и в силу разных причин испытывал довольно часто
потребность видеть другого. Следовали ночные звонки и длинные - до утра -
разговоры "за жизнь"; поездки по ночной Москве; неожиданно бурные ночи в
гостиничных номерах или на свободных квартирах приятелей, при наличии
совершенно невостребованного собственного жилья; посиделки на прокуренной
кухне с коньяком и открытой форточкой и прочая, прочая, прочая... что всегда
сопровождает разорванные, но не дозвучавшие до логического аккорда мелодии
человеческих чувств. Виктор все еще не хотел верить, но Ванда была