"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

директора предприятий ВПК, западные партнеры, банкиры и адвокаты. Однако он
понимал: эта благодать кончится скорее рано, чем поздно, и неустанно
возводил параллельные структуры и структурочки, плодил "дочек" и "внучатых
племянниц" в России и далеко за ее пределами, он не скупясь покупал
депутатов и лоббировал назначение своих людей в самые разные сферы
управления, у него хватало ума подкармливать отставных чиновников и вышедших
в тираж политиков еще тогда, когда практика неожиданных возвращений и
стремительных смен команд еще не стала привычным делом, он строил империю,
и, когда счастливые времена романтического бизнеса, как и романтической
политики, закончились, она выстояла, хотя и понесла существенные потери. Он
был в числе первой сотни первопроходцев капитализма в России и, что было
гораздо более важно, оказался в числе той от силы десятки из них, которой
удалось выжить, зачастую в прямом смысле этого слова.
В своей второй жизни он стал совсем другим человеком - далеко не таким
образованным и тонким, энциклопедические знания как-то растворились в потоке
коммерческой и политической информации, которую ему приходилось переваривать
ежедневно, довольно замкнутым и неулыбчивым, не склонным к шуткам, но и
склонность к депрессиям и меланхолии также покинула его вместе с любовью к
сухому белому вину и бардовским песням. Он абсолютно органично вписался в
свою новую жизнь, как говорят еще, вошел в нее как нож в масло.
Его первая жена этого так и не сумела сделать. Их уже официально
причисляли к самым богатым людям России, в ее распоряжении был роскошный
"БМВ" с водителем и охранником - но на нем она колесила по оптовым рынкам
Москвы, разыскивая продукты подешевле. Она так и не полюбила дорогие вещи и
украшения и не научилась их носить. Она упорно игнорировала косметические
салоны, услуги стилистов и парикмахеров, продолжая неотвратимо стариться.
Она прятала от прислуги и сама стирала свое белье. Она предлагала гостям
"чего-нибудь попить" и после утвердительного ответа приносила поднос,
уставленный картонными пакетами сока "Вимбильдан" и жестянками "Кока-колы".
Она была последним, что напоминало ему о прошлой жизни. Дочь уже несколько
лет училась в Англии, и он молил Бога, чтобы там из нее быстрее и без
остатка выветрилось все, что было заложено и усвоено в детстве, как запах
нафталина выдувают из пальто, освобожденного из летнего плена, пронизывающие
осенние ветры.
Встреча с двадцативосьмилетней Зоей, еще довольно популярной, но
достаточно умной, чтобы решиться завершить карьеру, фотомоделью, оказалась
для него скорее просто вовремя подвернувшейся под руку, нежели судьбоносной.
Он не без угрызений совести и некоторого самоедства сделал то, к чему был, в
сущности, готов уже очень много лет, - оставил жену. Дверь в прошлую жизнь
захлопнулась наглухо.
Впрочем, судьбоносной эта встреча все-таки была.
Зоя Янишевская родилась в маленьком городке на юге России. На счастье
свое, родилась девочкой очень красивой и, на беду, как думали ее мама и
бабушка, очень умной. Папы у Зои не было, мама была медсестрой в одном из
многочисленных в том краю санаториев, и Зоиным отцом, надо полагать, стал
один из отдыхающих. Это был, безусловно, позор, который остро переживали и
мама, и бабушка, и многочисленная родня, состоящая в основном из
вдовствующих тетушек и засидевшихся в девичестве кузин. Зою поэтому с
младенчества воспитывали так, чтобы она ни в коем случае не повторила
материнского греха и, более того, постаралась его искупить. Единственно