"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

оказался редкостным мерзавцем - самоуверенным, наглым, лживым, жадным, к
тому же сильно пьющим. Его только что выгнала очередная жена, и в поисках
новой жертвы он набрел на Мусю. Он происходил из неплохой московской семьи,
и дед и отец его были средней руки журналистами, из тех, кого называют
иногда "крепкими ремесленниками", но единственное в семье дитя им хотелось
видеть если не гением, то талантом. Посему бойкие детские стишки, которые
Игоречек начал ваять довольно рано, солидарными семейными усилиями
пропихивались в любые доступные издания - и мальчик торжественно был
объявлен одаренным поэтом. Ни на что другое больше он уже никогда не
соглашался. Его пристроили на факультет журналистики МГУ, но учиться
молодому гению явно не хотелось - его много раз отчисляли из института,
старшее поколение пускалось во все тяжкие - его восстанавливали, это
повторялось много раз. В результате - студенческие годы Игоря Рощицкого
растянулись почти на десятилетие. Конечно, он нигде не работал, вытягивая
деньги из родителей, женщин, которых презирал, нещадно обманывал и
беззастенчиво обирал; иногда где-то печатался, постоянно занимал у
однокурсников, журналистской братии, случайных знакомых. Когда было нужно,
он умел быть умным и обаятельным, мужественным или трогательно-милым - в
зависимости от обстоятельств, но когда нужда в человеке проходила, тот
испытывал иногда сильнейший шок, наблюдая превращение эстетствующего
интеллигентного поэта в злобного истеричного хама, мелочного, наглого,
изрыгающего грязные ругательства и готового в любую минуту пустить в ход
кулаки.
Надо ли говорить, что жизнь Муси, пусть и скучноватая, но свободная от
потрясений, превратилась теперь в сплошной кошмар. Она сносила все
безропотно и никому не смела жаловаться. Но тайное действительно рано или
поздно становится явным - долго скрывать следы от побоев и придумывать
правдоподобные объяснения исчезновению из дома немногих ценных вещей Муся не
смогла. Против Рощицкого ополчились все - и родня, и немногочисленные, но
преданные Мусины подруги, и даже соседи, которые вообще-то не жаловали
чудаковатую старую деву, но и наблюдать спокойно, как наглая тварь в мужском
обличье измывается над безобидным жалким существом, выставляя ее за дверь
собственного дома промозглой зимней ночью в одной тонкой ночной сорочке, не
могли. В жизни Игоря наступила в ту пору затяжная черная полоса, не было не
только куража и везения, не осталось даже капли энергии, чтобы
мобилизоваться и завлечь в сети очередную жертву, - ему в самом прямом
смысле этого слова негде и не на что было жить - он вцепился в Мусю мертвой
хваткой и терпеливо сносил все пинки и зуботычины возмущенной
общественности. Сознание собственного бессилия рождало и множило в нем
чувство тяжелой, почти животной ярости. Он уже не презирал Мусю - он люто
ненавидел ее, и каждый косой взгляд в подъезде отливался несчастной потоком
страшных, невыносимых практически, надругательств над ее телом и душой.
Разумеется, стоило ему только по достоинству оценить ситуацию, он стал самым
жестоким преследователем и гонителем Рощицкого и несколько раз просто
жестоко избивал его и вышвыривал из квартиры, обещая следующий раз убить. Но
Муся, бедная Муся, нестерпимо страдающая от физических и моральных
истязаний, по-прежнему любила этого подонка, мучительной, безотрадной
любовью и каждый раз прощала и позволяла ему вернуться. Рано или поздно это
должно было закончиться, он надеялся в душе, что Рощицкий выйдет наконец из
состояния тупой спячки, найдет новую женщину и бросит Мусю. Это могло бы