"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

уже катились из глаз, срываясь в чашку с ароматным кофе.
Женщина, сидящая напротив, сняла дымчатые очки, без них глаза ее
показались беспомощными, тонкие пальцы нервно сжали виски.
- Но вы же должны были это предвидеть... как же вы могли отдать письма?
Если бы я знала, что она жива, я никогда... Он же ясно дал понять, что вы -
единственная наследница и хотите... - Она была в шоке, сознание собственной,
пусть и непроизвольной вины смешалось с искренним возмущением. - Что вы
молчите, черт побери? Зачем вы это сделали, неужели вам так нужны были
деньги?
Слезы лились, все ее тело сотрясали рыдания, речь была прерывистой и
довольно сумбурной, но она говорила и говорила, захлебываясь слезами,
страшно боясь, что будет не понята.

С тех пор прошло очень много времени.
Она выжила, пройдя через весь этот кошмар, и даже вроде окрепла, в
конце концов, уроки на своих ошибках усваиваются гораздо лучше. Она даже
помирилась с матерью, хотя была убеждена - та не сумела простить ее до
конца. Впрочем, и ей самой чувство прощения было неведомо - все эти годы она
не переставала самой лютой ненавистью ненавидеть некогда любимого человека и
никогда не забывала про себя пожелать ему заслуженной кары. Эта ненависть
жила в ней, как живет на теле старое увечье, не причиняя острой боли, но и
не позволяя избавиться и забыть о себе навсегда. Она была достаточно ленива
и инертна, чтобы прилагать какие-либо усилия к тому, чтобы найти его и
покарать самой, хотя в последние годы это не составило бы особого труда, но
абсолютно точно знала: подари ей судьба такой счастливый случай - она найдет
способ спросить с него сполна.

Сейчас он был полностью в ее руках и никакая сила не заставила бы ее
позволить ему уйти.
- Бог с вами, Лазаревич, мы же не варвары. Людей на смерть не посылаем,
даже журналистов. Расслабьтесь, пейте лучше коньяк и не дергайте тигров за
усы.
- А тигриц?
- Тигриц тем более.
Разговор начал разгораться, как пламя, в которое вовремя подкинули
вязанку хвороста. Был он легким, ни к чему не обязывающим, но очень ощутимо
хрупким, слова и фразы словно нанизывались на тонкую нить, и стоило
кому-нибудь бросить слово потяжелее или сделать резкое движение - все
рассыпалось бы моментально.
Ненастье продолжало бушевать за стенами дома - все заглушали
оглушительные раскаты грома, паузы между ними заполнял свирепый вой ветра и
барабанный стук дождя. В доме становилось все прохладнее, и ощутимые
сквозняки зло трепали пламя свечей, достигая уже и яркий огонь в камине -
стихия словно посягала уже и на людское убежище.
- Чувствую себя прямо-таки третьим поросенком. Дом хотя из камней, но
вот-вот рухнет.
- Рухнуть не рухнет, но вот затонет наверняка.
- К тому же река рядом, выйдет из берегов и поглотит нас как Атлантиду.
- И падет Третий Рим.
- Как и первый, погрязнув в излишествах и разврате.