"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

он словно не мог совладать со своим лицом - по нему пробегали быстрые
гримасы, но думать на эту тему совсем не было сил.
- Просто услышал, обходя окрестности. Леди, я извиняюсь, орала как
резаная.
- Ты, подонок, тля болотная. - Он как-то вдруг взял Лазаря за лицо,
практически накрыв его ладонью. Трамвай в этот момент подошел к остановке,
двери, жалобно поскрипывая, разъехались в стороны. Он даже не толкнул, а
лишь слегка надавил рукой, голова противника послушно подалась назад,
увлекая за собой тело. Лазарь медленно падал со ступенек, откидываясь назад,
пока не опрокинулся на мостовую, запрокинув голову и безвольно раскинув руки
в стороны. Он и не пытался сопротивляться.
Тело Ольги нашли ранним утром следующего дня там же, где она прыгнула в
воду, - у причала, на глубине семьдесят сантиметров в воде валялась ржавая
металлическая скоба, некогда стягивающая бревна, поддерживающие дощатый
настил, на голове у девушки была глубокая рана, а вода вокруг густо
окрасилась кровью. Вывод экспертов был однозначен: прыгая в воду, она сильно
ударилась головой о железку и потеряла сознание, однако была еще жива, так
как легкие ее наполнились водой и смерть наступила вследствие асфиксии.
Гибель Ольги была квалифицирована как самоубийство - в этом следствие убедил
ее дневник, последние записи в котором полностью воспроизводили содержание
их бесед и изобиловали мыслями о добровольном уходе из жизни как наказании
ему за предательство, и энергичное вмешательство его матери, которая
примчалась из Питера в тот же день и сумела устроить так, что он никак не
фигурировал в деле, его даже не допросили ни разу и спокойно позволили
уехать из города. Она не разрешала никому, даже бабушке, разговаривать с
ним, сама не задавала никаких вопросов и не допускала мысли о том, чтобы
дождаться похорон Ольги и уж тем более на них присутствовать. Мать
планомерно накачивала его сильными транквилизаторами, стремясь заглушить
какие бы то ни было эмоции. Это ей почти удалось. Он, конечно, не пошел
учиться в этом году, хотя и поселился у родителей в Питере, несколько
месяцев с ним работал очень известный психиатр, ни словом, впрочем, не
касаясь случившегося, но работа была успешной. На следующий год он блестяще
сдал вступительные экзамены, но настоял на том, что учиться и жить будет
отдельно от родителей - в Москве. В конечном итоге это оказалось к лучшему.
Ни с кем и никогда не обсуждал эту трагедию, за исключением
одного-единственного раза. Он уже несколько лет жил в Москве, когда вихрь
очередной студенческой попойки занес его в ДАС - знаменитый дом аспирантов и
студентов МГУ, вечное пристанище всех, кто молод душой и не чужд радостям
жизни. Компания была многочисленной, разношерстной и постоянно меняющейся -
кто-то вливался в ее пьяные ряды, кто-то выпадал в осадок. Очнувшись в
очередной раз в тесной комнатенке со стаканом портвейна в руке и весело
щебечущей на чистом русском языке экзотической мулаткой на коленях, он вдруг
почувствовал на себе чей-то взгляд. Отодвинув в сторону, как штору на окне,
пышную мулаткину шевелюру, он пробежался глазами по пьяным молодым лицам - и
в момент протрезвел, почувствовал даже, что сердце у него в груди просто
остановилось - из-за батареи бутылок на грязном столе его в упор разглядывал
Лазарь. Он еще не осознал тогда, но в ту же минуту почувствовал: в их
отношениях теперь все наоборот, чем тогда в пустом трамвае, - теперь боялся
он.
- Привет, - сказал Лазарь и почти ласково улыбнулся, - в гостях?