"Марина Юденич. Антиквар" - читать интересную книгу автора

так - вместе с ним - налетевший на сонное Покровское, озарился однажды
яркой зарницей.
Из Петербурга Юрий Несвицкий возвратился не один.
Ваня Крапивин, крепостной мальчик, отданный некогда покойным князем на
обучение в рисовальную школу при Академии художеств, был теперь слушателем
академии, к тому же - замечен, обласкан и придирчивыми профессорами, и
взыскательными поклонниками. Будущее ему предсказывали самое замечательное,
пока же попечительский совет намерен был по окончании учебной сессии
отправить юношу в Италию, шлифовать мастерство.
Но не успел.
Стечение обстоятельств вышло самое несчастное и даже роковое.
Опальный господин, возможно, и не вспомнил бы о холопе - денег Иван
Крапивин не просил, учился на казенный счет. К тому же, надо полагать,
немало бы нашлось в столице меценатов, с радостью взявших на себя заботу о
молодом гении.
Однако ж вышло иначе.
Они, меценаты, в итоге оказали художнику очень дурную услугу, ибо,
узнав о несчастье князя Юрия, наперебой взялись хлопотать пред ним о судьбе
Ивана Крапивина.
И натолкнулись на стену.
Глухую, холодную, упрямую.
Общество было к нему беспощадно. Захлопнулись гостеприимные прежде
двери, с презрением отвернулись бывшие друзья, перестали узнавать некогда
любившие женщины.
Отчего же он должен теперь идти им навстречу?
Так рассуждал князь Юрий.
Судьба Ивана Крапивина была решена.
Однако - зарница.
То ли смилостивилось над Иваном провидение, то ли посмеялось зло -
однако на второй день по приезде повстречал он Душеньку, взглянул
пристально - и не смог отвести глаз.
Улыбнулась ему Душенька своей кроткой улыбкой, такой вроде, как и
всем, да немного не такой.
Расцвела, зарумянилась, затрепетали ресницы.
Что тут говорить - полюбили они.
С первого взгляда и полюбили.
Шестой месяц пошел, как приключилась эта встреча. Полыхнула в темном
небе зарница.
А небо с тех пор хмурилось все больше.
Лихая беда поселилась в тихом Покровском.
Что ни день - кутеж в барском доме.
Страшно пьет молодой барин, но еще страшнее лютует.
Так лютует, что сил ухе не стало терпеть.
Пятерых снесли на погост, запоротых на княжеской конюшне.
А сколько народу чуть не при смерти отлеживается на печах после
барских плетей - не счесть...
Нехорошо глядят покровские мужики - вроде сама собой тянется рука к
топору.
Но - боязно.
Потому, как ни крути, выходит - бунт.