"Марина Юденич. Дата моей смерти" - читать интересную книгу автора

отношениях московского барина - капиталиста с особой лет тридцати с
небольшим, приятной и моложавой( что со скрежетом зубовным признают за глаза
даже лучшие подруги ), но привыкшей к полной самостоятельности и
независимости, побывавшей в браке, и не в одном, замеченной также в
нескольких весьма нашумевших в свое время внебрачных связях; состоятельной,
но в несравнимо меньших, нежели Егор масштабах, владелицей небольшой частной
телекомпании барражирующей в неласковых водах сразу нескольких телевизионных
каналах, зачастую на грани фола?
Нет, посторонним людям, совершенно незачем было обременять свое
сознание размышлениями на подобные темы.




Они вполне довольствовались всплесками жгучего интереса к очередной
истории о наших с Егором безумствах. Но о них речь несколько впереди.
Я же к феномену нашей связи относилась, естественно более серьезно и
потому, анализируя многое из того, что становилось мне известным из жизни
Егора, пришла к следующему выводу.
С ранних лет ( в этом наши с Егором биографии были, несмотря на
некоторую разницу в возрасте, удивительно схожи) оба мы вынуждены были
загнать свою естественную потребность побезумствовать хоть изредка, в самые
глубинные лабиринты души, и, стиснув зубы, прагматически шествовать по
жизни, просчитывая каждый шаг, заранее вычисляя противников и продуманно
вербуя друзей.
Что ж поделать, такова была жизнь, ибо оба мы были детьми
"перестройки", которая на самом деле была гигантским пере распределителем, в
котором отнимали у одних и быстро - быстро раздавали другим.
Мы были в числе вторых. Нам надо было торопиться ухватить свою ( вернее
чужую, только что вырванную с кровью из чужих еще теплых, еще
сопротивляющихся, или - напротив, бессильно упавших рук) пайку и употребить
ее в дело, да так, чтобы уже через несколько часов никому и в голову не
пришло, что где-то там кто-то у кого-то что-то отнял. Ничего подобного! Мы,
наш, мы новый мир строили. И кто был ничем, в нем становился всем! Все это
что-то ужасно напоминало, но останавливаться и предаваться воспоминаниям,
было некогда: важно было успеть.
Разумеется, мы с Егором участвовали в этом процессе на разных ступенях
лестницы.
Я - в голубой луже телевизионного эфира, где тихо пуская пузыри тонули
казавшиеся несокрушимыми телевизионные гиганты, в молодые мальчики и
девочки, из числа осветителей и ассистентов режиссера, прямо из под их
захлебывающихся носов выхватывали целые пласты голубой массы пожирнее, и на
ходу лепили из нее информационные или развлекательные ( кому что досталось )
структуры с красивыми неведомыми ранее названиями: ассоциации, холдинги, на
худой конец - телекомпании, но, разумеется, теперь уже ни от кого никоим
образом независимые.
Егор в то время находился уже в заоблачной выси, и столь же азартно
выхватывал прямо из рук растерявшихся или поверженных гигантов пласты
совершенно иной субстанции. Тут речь шла не много ни мало, а о самом
достоянии советской империи, богатствах ее недр, как пелось в патриотических