"Марина Юденич. Я отворил пред тобою дверь... [D]" - читать интересную книгу автора

охраннику Тот, склонившись над телом тяжелой грязной рукой простолюдина
грубо схватил его обнаженное за плечо и отпрянул, призывая Создателя..
- Умерла? - спросил священник своим тусклым голосом и торопливо
перекрестился.
- Нет! - зарычал третий, зарычал тихо и страшно, так зверь,
притаившийся в пещере рычит, не в силах сдержать ярости и гнева И вздрогнул
стражник, тихо звякнули ключи в его грубых руках, и сбился монах, читающий
молитву.
- Нет, - повторил третий и, отбросив капюшон, оттолкнул священника и
склонился над телом Своими длинными тонкими пальцами, унизанными
драгоценными перстнями, он впился в обнаженные плечи жертвы и, приподняв,
потащил бездыханное тело поближе к свету. Голова женщины запрокинулась,
длинные спутанные пряди волос потекли по полу и он едва не запутался в них
своими неожиданно маленькими ногами, затянутыми в мягкую кожу сапог.
Сомнений не было - он разжал пальцы и тело мягко упало на пол, уже не
чувствуя боли.
- Нет, - в третий раз повторил он, ни к кому не обращаясь - Она не
может умереть так Ее сожгут сегодня на площади возле собора Живую или
мертвую, ее сожгут сегодня.
- Это не возможно, ваша светлость, - своим бесцветным голосом вдруг
возразил священник, - законы святой инквизиции повелевают...
- Молчи, монах, - грубо оборвал его третий, - здесь действуют только
мои законы Ее сожгут сегодня на площади возле собора Это говорю я, великий
герцог.

Ночь шла на убыль Треугольник окна на черной стене обозначился густо -
синим цветом, который едва ли не с каждой минутой становился все светлее,
словно наполняясь светом наступающего дня. В первые дни своего несчастья,
когда бессонница набросила на меня свой душный старческий полог, подбитый
тоской и безысходностью, я пыталась бороться с ней, глотая таблетки,
принимая теплые ванны с травами и теплое молоко с медом, считая трехсот
слонов и читая первую главу "Евгения Онегина" наизусть - все было напрасно
Ночи тянулись пустые и страшные, наполненные воспоминаниями о коротком
счастье и бесконечном потом кошмаре его утраты Уже не было слез и пропало
жгучее стремление куда-то мчаться и силой, угрозами, мольбами пытаться
возвратить утраченное И надежды на чудо, то ли Божье, то ли дьявольское,
замешанное на кровавых ритуалах магии черной уже не было Я не смела теперь
переступить порог храма, хотя в первые дни долгие часы проводила рыдая у
любимых икон, полгая, что обратившись за помощью к Князю Тьмы, погубила свою
бессмертную душу И только бессонница, холодная, безжалостная старуха-
вампирша, осталась со мной Все чаще теперь мне казалось, что смерть- если не
родная сестра ее, то уж наверняка какая - ни будь ближайшая родственница,
однако куда более привлекательная и милосердная Я уже и не пыталась бороться
с ней, встречая каждую ночь в холодной постели, покорная как рабыня и
провожая по утрам, опустошенная, безразличная ко всему, с глазами,
обведенными густой синевой и запавшими как у мертвеца Впрочем я и была
мертвецом Удивительно, но это как будто ощутили почти все окружающие меня -
и люди, и животные Внешне я стала спокойнее Прекратились частые бурные
истерики, коим я было сильно подвержена в первые дни моего несчастья Я уже
не донимала никого безумными планами каких-то неотложных действий, с