"Виктория Ученова. Беседы о журналистике (Серия "Эврика")." - читать интересную книгу автора

даже пытаться понять существо журналистики; без твердого убеждения стать
политическим борцом нельзя овладеть профессией. Издали не всегда удается
представить те скрытые требования мастерства, о которых М. Калинин,
напутствуя молодых журналистов, говорил так: "Газетная работа самая
трудная из всех литературных работ. Она трудна непрерывностью выхода
газеты, краткостью времени для оформления, постоянной спешкой в работе.
Наконец, она трудна тем, что газета должна иметь свое суждение по всем
непрерывно возникающим практическим вопросам государственной и
общественной жизни. Мало того, она должна быть ведущей и направляющей
силой, сосредоточивающей общественное внимание на важнейших в данный
момент событиях и явлениях".
Суровым профессиональным истинам противостоят иллюзии. Первое место по
агрессивности, да и живучести тоже, держит миф о "свободе печати". Его
отголоски в таких благозвучных тезисах: "Печать - четвертая власть в
государстве" или "Журналистика - пятая великая держава на политической
карте мира".
О чем вещают эти высокопарные фразы? О политической "беспристрастности"
журналистских публикаций, о "надпартийности", "надклассовости", даже
"надгосударственности" содержания массовой информации. Иллюзии тешат. И
тешат многих. Не только простаков-обывателей, но подчас и очень неглупых
специалистов. Но лишь до поры, до времени. Американский журналист и
писатель Р. Сильвестр описывает в романе "Вторая древнейшая профессия"
трагическую историю жертвы подобных иллюзий - судьбу журналиста Н. Горса.
Вот он, полный светлых замыслов, "с душой, открытой для добра", сообщает
редактору отдела свой план выступлений газеты по благоустройству жилищ
бедняков.
"Редактор отдела отвернулся и стал смотреть в грязное окно на
движущиеся где-то внизу, по реке, суда.
Беспокойно поерзал на стуле.
- Нам придется бросить эту жилищную кампанию, - сказал наконец он.
- Бросить? - едва не вскрикнул Горе. - Господи помилуй, да почему же?
Редактор перевел взгляд на него и криво улыбнулся.
- Сынок, - сказал он, помолчав. - Есть вещи, которых мы просто не можем
себе позволить. Не можем, потому что наша газета дышит на ладан. Да боже
ты мой, у нас и без того вечная грызня с отделом рекламы, где уж нам опять
с ним связываться.
Горе был ошеломлен. Так ошеломлен, словно редактор признался ему в
государственной измене или в совращении собственной дочери.
- Вы хотели сказать, что отдел рекламы может приказать вам выкинуть
материал?
Редактору было явно не по себе.
- Вы слишком все упрощаете, Нед, - сказал он, избегая его взгляда. -
Просто на нас беспрерывно наседают. Если бы мы крепче держались на ногах,
так, может, и смогли бы этому противиться. При нынешнем положении это
невозможно. Мне было предложено прекратить кампанию, и я ее прекращаю.
Больше ничего не остается.
Горсу нелегко было подобрать слова.
- Никак не ожидал, - сказал он наконец, - что мне доведется услышать
нечто подобное от такого опытного газетчика, как вы.
Человек, сидевший перед ним, слегка покраснел, открыл было рот, закрыл