"Юрий Тынянов. Малолетный Витушишников (рассказ) " - читать интересную книгу автора

Представлялись старослужилые жандармского корпуса офицеры. Император
остановился взором на самом старом из них. Ему припомнилось, что где-то он
уже видел его.
- Мы уже где-то встречались? - сказал он грустно.
- Точно так, ваше величество, имел счастие. Позвольте в отставку, -
сказал старец, слезясь.
- Подожди, мой старый... драбант (1), - сказал император, -
мы вместе пойдем в отставку.
(1) Драбанты - дворцовая гвардия. 468

Все вздрогнули.
Император хотел было сказать: старый товарищ, но решительно не помнил,
где видел жандарма, и поэтому сказал: мой старый драбант. И об отставке.
Увидя слезы у всех на глазах, остался доволен. - Входите во вкус
делать добро, - сказал он.
Прием кончился.

4
Двум солдатам Егерского полка карабинерной роты захотелось выпить.
Браво солдатствуя уже десять лет, эти двое солдат, соседи по нарам, только
раз штрафованные, но не бывшие на замечании, одновременно захотели выпить
водки. Ночью, ворочаясь с боку на бок, они сказали об этом друг другу.
Предприятие было опасное. - Рыск, - сказал старший и заерзал спиною.
Казармы стояли в одном из невидных мест, которых было много в
Петербурге: в десяти минутах ходьбы были присутственные места, Нева, мост,
соединявший Петербургскую часть с Васильевским островом, значительные и
важные сооружения; но кругом - сады, голые и черные, табачная лавочка,
богадельня, в которой виднелись бодрые инвалиды, а дальше - совершенно
прозрачная, белесая дичь. По направлению к присутственным местам был кабак.
Старший солдат работал в полковой швальне, и ускользнуть можно было,
напросившись в одну из перевозок или на поручение. Речь шла о втором. Но и у
второго была надежда: его употреблял по сапожному мастерству ротный
командир, и могло случиться, что он мог быть вызван на квартиру для снятия
мерки с ног супруги ротного командира.
- Рыск, - сказал сапожник, - без рыску нельзя.
Первый же был озабочен. Он сомневался.
В полку у солдат не было излишнего времени, которое не на что
употребить, а излишнее время, остававшееся от строевой службы, швальных и
пошивочных дел, чистки обмундирования и сбруи и т. д., заполнялось детскими
играми. Если же бывали упущения, командир трактовал солдат как людей
совершенно другого, зрелого возраста. Также в праздники делалось исключение
- выдавалось по шкалику водки, которую звали "пенник" и "добрый пенник", а
шкалик - "чаркой"; тогда же, во время праздника, ребята допускались "до
девок", что в полку звалось также "попастись" и "на травку". Больные же я
наказанные солдаты пользовались в госпиталях.
В утро того дня обоим солдатам посчастливилось.
Выйдя из ворот казармы, каждый по служебному делу, они разошлись в
разные стороны, один подождал другого, и вскоре, сойдясь, они вытянулись,
выравняли шаг и маршем направились по дороге в кабак.
Был час дня.