"Нгуен Минь Тяу. След солдата " - читать интересную книгу автора

кружили над вершинами деревьев, и тогда из зиявшего пустой глазницей фонаря
высовывался мегафон и жеманный женский голос вещал: "Мужественные солдаты
Вьетконга! Вы слышите голос ваших любимых подруг. Вернитесь к нам, своим
любимым, вернитесь на сторону правительства! Мы будем заботиться о вас,
лелеять вас. Я вижу вас, мои дорогие..."
А внизу, под деревьями, вповалку спали солдаты. Время от времени
кто-нибудь из них переворачивался на другой бок и сонно бормотал
ругательства.
С весны прошлого года Кхюэ уже привык к этим картинам. Днем и ночью
джунгли сотрясались от разрывов бомб, выкорчевывавших деревья и сносивших
огромные валуны, но это не могло остановить марша наших войск. Кхюэ видел
разрушенные врагом дороги, видел пламя бомбежек, свыкся с временным
фронтовым неустройством и затяжными ливнями, от которых разбухали ручьи,
бегущие сквозь вековую мглу девственных джунглей западного края. Такого он
насмотрелся и раньше, когда стесал каблуки, шагая по бесконечным дорогам
вдоль горного хребта Чыонгшон. Картины разрушения властно звали Кхюэ и его
однополчан на борьбу с врагом.
Когда полк выступил, Кхюэ был командиром лучшего в разведроте
отделения. В пути разведрота догнала расположившийся на привале штаб полка.
Придорожная лужайка была заполнена людьми. Бледные, незагорелые лица,
взмокшие от пота спины. Следы пота остались даже на огромных вещмешках,
которые вместе с полевыми сумками всевозможных размеров были грудами
навалены вдоль дороги. Знакомый кадровик, молодой, но уже изрядно
полысевший, сидел на земле у огромного вещмешка в одних трусах и нижней
рубахе и разводил сухое молоко из банки. Завидев невысокую юркую фигурку
Кхюэ с автоматом на плече, он крикнул:
- Кхюэ, давай иди к нам!
- Харч приготовили - пальчики оближешь! Смотри, пожалеешь! Догонять не
станем! - поддержали его двое кашеваров, хлопотавших вокруг множества котлов
и котелков.
- Сами наготовили, сами и ешьте, - отрезал Кхюэ. Вообще-то он отличался
веселым нравом, но сейчас ему было не до зубоскальства.
Из штаба полка пришло распоряжение, занявшее всего страничку
машинописного текста, в котором сообщалось, что он, Кхюэ, должен оставить
свою разведроту и отправиться для дальнейшего прохождения службы к замполиту
Киню. В тот же день Кхюэ, вскинув на плечо вещмешок, зашагал через
расчищенную поляну, тянувшуюся вдоль базы снабжения. Час был послеобеденный.
Кхюэ нашел место, где теперь находился штаб. Царила такая тишина, что лес
казался необитаемым.
От дерева к дереву протянулись, переплетаясь в сплошную сеть,
вместительные спальные гамаки. В изголовье висели полевые сумки, планшетки,
фляжки, топорики, винтовки. Одни солдаты отдыхали, другие, прислонившись к
деревьям, что-то усердно писали. Издалека, по-видимому с другой такой же
точки, доносился усиленный горным эхом перестук ножей, рубивших мясо. Обходя
гамаки, Кхюэ задержался у одного из них, перекрученного, как стручок фасоли,
и провисшего до самой земли. В нем лежал мужчина с рассеченной бровью.
Длинный шрам делил ее пополам. Мужчина не спал и задумчиво смотрел вверх, на
узкий, как щель, голубой просвет в листве.
- Эй, парень, где замполит Кинь?
- Я замполит Кинь.