"Марк Твен и Чарльз Дэдли Уорнер. Позолоченный век (Повесть наших дней)" - читать интересную книгу автора

забрался к ней на кровать, прижался щекой к ее щеке и звал ее так жалостно,
а она не отвечала, так у меня сердце чуть не разорвалось. А потом она
приподнялась, дико посмотрела вокруг и вдруг увидала его - да как закричит,
да как прижмет его к груди, и давай его целовать... Ну, это отняло у нее
последние силы: глаза стали закрываться, руки упали, - видим, скончалась,
бедняжка... А Клай, бедная, несчастная сиротиночка... не могу я говорить
про это, не могу, сил моих нет...
Клай, незадолго перед тем исчезнувший с крыльца, теперь вернулся в
дом, и соседи почтительно расступились, пропуская его. Он молча склонился
над открытым гробом, и слезы снова потекли по его щекам. Потом он любовно
провел рукою по волосам матери и погладил ее по щеке. В другой руке он
сжимал несколько только что сорванных полевых цветков; он положил их на
грудь покойницы, нагнулся и несколько раз поцеловал холодные губы, потом
повернулся и, ни на кого не взглянув, вышел из дома.
Старушка объяснила Хокинсу:
- Она очень любила эти цветы. Клай каждое утро приносил их ей, и она
всегда его целовала. Они откуда-то с севера; когда они приехали, она
поначалу открыла здесь школу. Один бог ведает, что теперь станет с
несчастным мальчонкой. Ни отца у него, ни матери, да и родни никакой нет.
Некуда ему податься, некому о нем позаботиться... Мы и сами-то кое-как
перебиваемся, у всех семьи большие...
Хокинс понял. Все присутствующие вопросительно смотрели на него. Он
сказал:
- Друзья, у меня тоже лишних достатков нет, но все же я не отвернусь
от бездомного сироты. Если он согласится поехать со мной, я дам ему кров и
буду заботиться о нем и любить его, - хотел бы я, чтобы кто-нибудь так
заботился о моем ребенке, случись со мной несчастье.
Один за другим люди подходили к нему и крепко, от всего сердца,
пожимали ему руку, и в глазах их можно было прочесть все, чего не выразили
руки и не произнесли губы.
- Вот слова благородного человека, - сказал один.
- Минуту назад вы были для меня чужим, но теперь вы все равно что
родной, - сказал другой.
- Это - хлеб, отпущенный по водам; за него воздастся сторицей, -
сказала уже знакомая нам старушка.
- Пока вы здесь, располагайтесь в моем доме, - сказал Хокинсу один из
мужчин. - Ежели для всех не хватит места, мы переберемся на сеновал.
Через несколько минут, когда заканчивались приготовления к похоронам,
Хокинс подошел к своему фургону, ведя за руку приемыша, рассказал жене все,
что произошло, и спросил ее: правильно ли он сделал, возложив на нее и на
себя новую заботу?
Она ответила:
- Если ты и дурно поступил, Сай Хокинс, то в день страшного суда твой
дурной поступок засияет ярче, чем праведные дела многих других людей. И
если ты, решившись на такое дело, не усомнился, что и я готова помогать
тебе, то это для меня высшая похвала. Готова ли я? Иди ко мне, бедный
сиротка, и я разделю твое горе и помогу тебе нести его!


На другое утро мальчик проснулся словно после тяжелого сна. Но